Каждую неделю у меня в Новой Пердуновке сдавалось по два новых крестьянских подворья. Быстрее не могу: на подворье ставиться три разных печки, две тысячи кирпичей надо. Но каждое воскресенье - новоселья. У моих холопок. И их всё больше - община выдаёт мне вдов в рабыни. Не всех - кто у родни живёт - тех кормят. "По обычаю". А вот где хозяйство слабое…
Освобождающиеся подворья в сплошь заселённой "Паучьей веси", Хохряк отдаёт молодожёнам, желающим отделиться от родителей. За относительно небольшую мзду.
Бабы с воем, плачем, детьми, скотом, майном, кошками, клопами… перебираются ко мне. Сперва селятся толпой в одну избу. Потом, оглядевшись, увидев, что по моей команде подворье и вправду набивается хлебом, сеном, дровами… Что новые печки не кусаются, полы не ломаются, шиндель не течёт - начинают просить себе своё. Не все: если пять-семь малых детей, то и в исправном дворе одной хозяйке не прожить.
А вот мужики-бобыли за ними не идут - терпят. "В робу - холоп". Не хотят своей свободой за семейное счастье платить. Ну и не надо - вдов и сирот я прокормлю. Куда важнее, что "паучихи" приходят со своими прялками. И - с льном.
"Росный лён". Выдернутый и обмолоченный лён раскладывают по полю, чтобы он росу набрал. "Роса активизирует микроорганизмы, живущие в стеблях льна. Микроорганизмы разрушают внутри растения клейкие вещества, что позволяет отделить волокно от древесной части стебля. Процесс размачивания льна росой продолжается несколько недель, в зависимости от погоды. Время от времени стебли льна нужно аккуратно переворачивать, чтобы процесс образования волокна шёл равномерно". До самого снега вот так раскладывали. И где бы я сам такое взял? Это ж сколько труда, сколько времени! Целое богатство.
Теперь у каждой "робы" - приданое, возы этой самой "тресты". А мять-трепать - я и вольных пришлю. Смешно: вольные на холопок работают. Хотя, наверное, правильно: с меня за рабов больше спрос. Перед богом, перед самим собой. А вольные и сами выкрутятся.
Парадоксы экономики: я не могу отдать нормальное жильё свободным людям - им заплатить нечем. И я превращаю людей в рабов, так, чтобы они собой, своими детьми, скотом, имуществом - компенсировали мои расходы. Но ничего не забираю, а оставляю им, лишь создавая условия для более активного его приумножения.
Формально, на бересте, положение женщин ухудшилось - община их вытолкнула. Фактически, наглядно - улучшилось. Я даю и лучшее жильё, и дрова, сено, хлеб. А свобода… а на кой она им? Какая такая свобода у вдовы в крестьянской общине? Так что, рабство в моих владениях распространяется само собой, без всякого садизма, без порки и мордобоя. "Силою вещей". Как оно распространялось и в реале при Иване Третьем.
Ещё одна новизна образовалась сразу же, едва я начал расселять прибывающих баб по подворьям. Ломая, тем самым, ещё один фундаментальный закон "с дедов-прадедов".
На "Святой Руси", да и вообще во всём мире от времён матриархата до времён эмансипации, мужчина приводит жену в свой дом. "Прийма", "приймак" - носят оттенок негативный, презрительный.
"Настоящий мужчина должен построить дом…" - общеизвестный тост. А если пришёл в готовый - "не настоящий". Но у меня каждая из холопок получала себе дом, и позже, когда я выдавал их замуж, они приводили своих мужей в свои, уже обжитые, жилища.
Выглядывать под бородами: кто из здешних бобылей - муж добрый и хозяйственный… У меня нет на то ни времени, ни навыка. Бабы же детные, кто лучше, кто хуже, но подворья - обживают и спалить, поломать - не дают.
Кроме разных убогих - вдов, сирот, калек, которых я холопил и расселял в Новых Пердунах, собирал я там и людей, талантами особенными обладающих. Эти шли не холопами, а свободными. С полноценной выплатой жилищного кредита.
Попаданцы как-то пренебрежительно относятся к талантливым людям из числа аборигенов. Типа: ну куда им до нас, бедным, средневековым, необразованным…
Исключение - дон Румата. У него в контактёрах из местных были: талантливый поэт, гениальный изобретатель и профессиональный революционер. Не считая выдающегося бандита и уникального интригана.
Остальные ГГуи… и не ищут. Cнобизм, свойственный многим особям в попадизме, как-то предполагает всеобщую серость аборигенов. Однако - отнюдь. По жизни я знаю, что образование и талант - несколько разные вещи.
Я, наверное, надоел своими повторами простой мысли: люди - разные. Это, вроде бы, всем понятно. А вот насколько разные? Если по росту - процентов на 10. Если считать от среднего, не переходя в патологию. Если по весу - на половину. А вот, например, по моторике?
Что такое кубы ферромагнитной памяти кто-нибудь помнит? А как они делались?
Берутся плоские металлические колечки. Меленькие такие. На первый взгляд - просто металлическая пыль. И в каждое вставляются два проводка. Ручками. Конечно, есть куча всяких приспособ, но в основе - мелкий ручной труд.
Вот сидят в цеху три-четыре сотни монтажниц, плетут из этой "пыли" кубы памяти и зарабатывают на сделке по полторы сотни рублей в месяц. Всё хорошо. Тут приходит девушка, ничего такого особенного, завалила вступительные, надо год где-то поработать. И делает эта девчушка - три нормы. Изо дня в день. Не по Стаханову, на которого во время его рекорда ещё куча народа работала, а сама собой, без всяких технологических хитростей, приписок, подносчиков-помогальщиков и, даже, без какого-то особенного комсомольско-партийного энтузиазма. Вот просто у неё руки так устроены. Вот такой уникальный, чисто "физкультурный" талант.
17-летняя девушка получает полтысячи в первый же месяц. Такого и директор завода не имеет. И начинается паника. Начинают толковать о снижении расценок. Народ, естественно, отвечает по-народному - злобным криком с обещаниями мордобоя. Бодяга эта тянется потихоньку, и после третьего месяца взрывается главбух - перерасход фонда заработной платы, всем премии не будет. А народ же таких финтифлюшек не понимает: "мы работали - отдай"… Забавно было.
На нечто подобное я налетаю и здесь.
Сижу тихо-мирно на поварне, за день набегался, ужин свой дохлёбываю. У нас, как во всяком приличном крестьянском хозяйстве, питание из трёх блюд.
Рядом две очередных бабы-паучихи чистят под присмотром Домны репу на завтра, делятся впечатлениями от Меньшака и препираются между собой.
- Я тебе что, соня, чтобы по три репы за раз чистить?
Чисто автоматом отмечаю, что не понимаю: причём здесь "соня"? С пониманием предков у меня проблемы, поэтому, опять же - автоматически, провожу микро-само-ликбез:
- Эй, бабы, а почему любители долго спать - по три репы чистят?
Бабы впадают в ступор, долго пытаются понять - что это я спросил? Я тоже пытаюсь понять - почему они вопроса не понимают? Выясняется: "соня" - это не тот, кто спит, а имя собственное. Причём не от "Соня - Золотая Ручка", а вполне нормальное, русское, исконно-посконное, женское имя.
А вот эта конкретная Соня обладает особенным свойством - ей черти прядут. Обе товарки лично этих чертей неоднократно видели, когда в избу, где эта Соня живёт, захаживали. Да и как же может быть иначе? Все нормальные бабы за вечерок делают один обычный моток пряжи, а эта молодка - три. Явная чертовщина.
Утром, в ходе своего обычного забега по контролируемым территориям, забегаю в "Паучью весь", заскакиваю в избушку к этой самой Соне.
И немедленно выскакиваю. Факеншит! Полуземлянка тёмная, 12 душ, три семьи - два старших женатых сына ещё не отделённые, с жёнами. В одном углу младенец криком кричит без остановки, рядом - девчушка маленькая в жару мечется, в другом - овцы мекают, под иконами - дед со старухой наперегонки кашляют. Однако приходится во всё это лезть. Где тут у них хозяин этого… домовладения?
- Чего сыновей не отделяешь?
- Дык… вот… Хрысь твой за пустое подворье много хочет. Ты уж скажи ему - чтоб за так отдал, а мы уж потом как-нибудь…
- А Соня - это кто?
- Сонька-то? Младшая невестка моя. Сонька, подь сюда, дура. Чего ты такого уделала, коль по твою душу сам боярыч прибежал? Отвечай лярва! Как на духу!
В избе дышать нечем, вышли с этой "дурой" во двор, следом муж её бежит. Весь в перепуге:
- А чегой-то? А кудой-то? Мы ни сном, ни духом, нигде не бывали, ничего не видали…
Начинаю выяснять подробности, баба мнётся, на мужа оглядывается. Бабе - 14 лет, мужу её - 16. Мужик, блин. Под носом две светлых волосины растут. Свеже-семейные - месяца два как свадьбу сыграли. Но "молодая" уже хорошо в положении. И - в положении младшей невестки. В крестьянской семье - омега. Вся грязная и тяжёлая работа - её. А у неё и вправду талант. Вот такой физкультурно-технологический: нитку она прядёт втрое быстрее, чем остальные бабы. И нитка вполне приличного качества.
- Ладно, молодята, собирайте своё барахло - дам вам у себя подворье, там жить будете.
- Не… С чего это? Не пойду я. Тута моя родина, батюшка с матушкой. Не…
- Да ты мне и даром не нужен! Но вот бабе твоей - без тебя скучно будет. Не хочешь - не надо, я её и так заберу. Такой пряхе в вашем… доме жить… негоже.
- Не. Как это? Она ж - жена моя! Я ж над ней - господин! Не дозволяю.
- Это ты верно сказал. Ты ей - муж, ты ей - господин. Она - в воле твоей, как ты скажешь, так и будет. Против обряда супружеского я не пойду. Как же можно? Придётся бедняжке вдовой сперва стать. Когда там твоя очередь на лесоповал идти?
У парня только кадык на тощей шее - туда-сюда, вверх-вниз, рот раскрыт и воздух хватает. Баба его - "ах-ах" и в слёзы. Старшие из избы повыскочили. Сплошное "что, где, когда" - вопросы потоком. Ответов не ждут - генерируют новые.