..
белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое), говорит: "Что ж, Катерина
Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?" А уж Дарья Францевна, женщина
злонамеренная и полиции многократно известная, раза три через хозяйку
наведывалась. "А что ж, - отвечает Катерина Ивановна, в пересмешку, - чего
беречь? Эко сокровище!" Но не вините, не вините, милостивый государь, не вините!
Не в здравом рассудке сие сказано было, а при взволнованных чувствах, в болезни
и при плаче детей не евших, да и сказано более ради оскорбления, чем в точном
смысле... Ибо Катерина Ивановна такого уж характера, и как расплачутся дети,
хоть бы и с голоду, тотчас же их бить начинает. И вижу я, эдак часу в шестом,
Сонечка встала, надела платочек, надела бурнусик и с квартиры отправилась, а в
девятом часу и назад обратно пришла. Пришла, и прямо к Катерине Ивановне, и на
стол перед ней тридцать целковых молча выложила. Ни словечка при этом не
вымолвила, хоть бы взглянула, а взяла только наш большой драдедамовый зеленый
платок (общий такой у нас платок есть, драдедамовый), накрыла им совсем голову и
лицо и легла на кровать, лицом к стенке, только плечики да тело все
вздрагивают... А я, как и давеча, в том же виде лежал-с... И видел я тогда,
молодой человек, видел я, как затем Катерина Ивановна, также ни слова не говоря,
подошла к Сонечкиной постельке и весь вечер в ногах у ней на коленках простояла,
ноги ей целовала, встать не хотела, а потом так обе и заснули вместе,
обнявшись... обе... обе... да-с... а я... лежал пьяненькой-с.
Мармеладов замолчал, как будто голос у него пресекся. Потом вдруг поспешно
налил, выпил и крякнул.
- С тех пор, государь мой, - продолжал он после некоторого молчания, - с тех
пор, по одному неблагоприятному случаю и по донесению неблагонамеренных лиц, -
чему особенно способствовала Дарья Францевна, за то будто бы, что ей в
надлежащем почтении манкировали, - с тех пор дочь моя, Софья Семеновна, желтый
билет принуждена была получить, и уже вместе с нами по случаю сему не могла
оставаться. Ибо и хозяйка, Амалия Федоровна, того допустить не хотела (а сама же
прежде Дарье Францевне способствовала), да и господин Лебезятников... гм... Вот
за Соню-то и вышла у него эта история с Катериною Ивановной. Сначала сам
добивался от Сонечки, а тут и в амбицию вдруг вошли: "Как, дескать, я, такой
просвещенный человек, в одной квартире с таковскою буду жить?" А Катерина
Ивановна не спустила, вступилась... ну и произошло... И заходит к нам Сонечка
теперь более в сумерки, и Катерину Ивановну облегчает, и средства посильные
доставляет. Живет же на квартире у портного Капернаумова, квартиру у них
снимает, а Капернаумов хром и косноязычен, и все многочисленнейшее семейство его
тоже косноязычное. И жена его тоже косноязычная... В одной комнате помещаются, а
Соня свою имеет особую, с перегородкой... Гм, да... Люди беднейшие и
косноязычные... да... Только встал я тогда поутру-с, одел лохмотья мои, воздел
руки к небу и отправился к его превосходительству Ивану Афанасьевичу. Его
превосходительство Ивана Афанасьевича изволите знать?.. Нет? Ну так божия
человека не знаете! Это - воск... воск перед лицом господним; яко тает воск!..
Даже прослезились, изволив все выслушать. "Ну, говорит, Мармеладов, раз уже ты
обманул мои ожидания... Беру тебя еще раз на личную свою ответственность, - так
и сказали, - помни, дескать, ступай!" Облобызал я прах ног его, мысленно, ибо
взаправду не дозволили бы, бывши сановником и человеком новых государственных и
образованных мыслей; воротился домой, и как объявил, что на службу опять
зачислен и жалование получаю, что тогда было!.