Я не сержусь на Анджелу за шлепки. Отец был для нее всем на свете. Ухажеров у нее не было. И вообще никаких друзей. У нее было только одно увлечение. Она играла на кларнете.
Я опять сказал, что ненавижу отца, она опять меня ударила, но тут Фрэнк вылез из-под куста и толкнул ее в живот. Ей было ужасно больно. Она упала и покатилась. Сначала задохнулась, потом заплакала, закричала, стала звать отца.
"Да он не придет!" - сказал Фрэнк и засмеялся. Он был прав. Отец высунулся в окошко, посмотрел, как Анджела и я с ревом барахтаемся в траве, а Фрэнк стоит над нами и хохочет. Потом он опять скрылся в окне и даже не поинтересовался, из-за чего поднялась вся эта кутерьма. Люди были не по его специальности.
Вам это интересно? Пригодится ли для вашей книги? Разумеется, вы очень связали меня тем, что просили рассказать только о дне, когда бросили бомбу. Есть множество других интересных анекдотов про бомбу и отца, про другие времена. Известно ли вам, например, что он сказал в тот день, когда впервые провели испытания бомбы в Аламогордо? Когда эта штука взорвалась, когда стало ясно, что Америка может смести целый город одной-единственной бомбой, некий ученый, обратившись к отцу, сказал: "Теперь наука познала грех". И знаете, что сказал отец? Он сказал: "Что такое грех?"
Всего лучшего Ньютон Хониккер".
7. Прославленные Хониккеры
Ньютон сделал к письму три приписки:
"Р.S. Не могу подписаться "с братским приветом", потому что мне нельзя называться вашим собратом - у меня не то положение: меня только приняли кандидатом в члены корпорации, а теперь и этого лишили.
Р.Р.S. Вы называете наше семейство "прославленным", и мне кажется, что это будет ошибкой, если вы нас так станете аттестовать в вашей книжке. Например, я - лилипут, во мне всего четыре фута. А о Фрэнке мы слышали в последний раз, когда его разыскивала во Флориде полиция, ФБР и министерство финансов, потому что он переправлял краденые машины на списанных военных самолетах. Так что я почти уверен, что "прославленное"- не совсем то слово, какое вы ищете. Пожалуй, "нашумевшее" ближе к правде.
Р.Р.Р.S. На другой день: перечитал письмо и вижу, что может создаться впечатление, будто я только и делаю, что сижу и вспоминаю всякие грустные вещи и очень себя жалею. На самом же деле я очень счастливый человек и чувствую это. Я собираюсь жениться на прелестной крошке. В этом мире столько любви, что хватит на всех, надо только уметь искать. Я - лучшее тому доказательство".
8. Роман Ньюта и Зики
Ньют не написал, кто его нареченная. Но недели через две после его письма вся страна узнала, что зовут ее Зика - просто Зика. Фамилии у нее, как видно, не было.
Зика была лилипуткой, балериной иностранного ансамбля. Случилось так, что Ньют попал на выступление этого ансамбля в Индианаполисе до того, как поступил в Корнеллский университет. А потом ансамбль выступал и в Корнелле. Когда концерт окончился, маленький Ньют уже стоял у служебного входа с букетом великолепных роз на длинных стеблях - "Краса Америки".
В газетах эта история появилась, когда крошка Зика исчезла вместе с крошкой Ньютом.
Но через неделю после этого крошка Зика объявилась в своем посольстве. Она сказала, что все американцы - материалисты. Она заявила, что хочет домой.
Ньют нашел прибежище в доме своей сестры в Индианаполисе. Газетам он дал короткое интервью: "Это дела личные… - сказал он. - Сердечные дела. Я ни о чем не жалею. То, что случилось, никого не касается, кроме меня и Зики…"
Один предприимчивый американский репортер, расспрашивая о Зике кое-кого из балетных, узнал неприятный факт: Зике было вовсе не двадцать три года, как она говорила.
Ей было сорок два - и Ньюту она годилась в матери.
9. Вице-президент, заведующий вулканами
Книга о дне, когда была сброшена бомба, что-то у меня не шла.
Примерно через год, за два дня до рождества, другая тема привела меня в Илиум, штат Нью-Йорк, где доктор Феликс Хониккер проработал дольше всего и где выросли и крошка Ньют, и Фрэнк, и Анджела.
Я остановился в Илиуме посмотреть, нет ли там чего-нибудь интересного.
Живых Хониккеров в Илиуме не осталось, но там было множество людей, которые как будто бы отлично знали и старика, и трех его странноватых отпрысков.
Я сговорился о встрече с доктором Эйзой Бридом, вице-президентом Всеобщей сталелитейной компании, который заведовал научно-исследовательской лабораторией. Полагаю, что доктор Брид тоже был членом моего карасса, но он меня сразу невзлюбил.
"Приязнь и неприязнь тут никакого значения не имеют", - говорит Боконон, но это предупреждение забывается слишком легко.
- Я слышал, что вы были заведующим лабораторией, когда там работал доктор Хониккер? - сказал я доктору Бриду по телефону.
- Только на бумаге, - сказал он.
- Не понимаю, - сказал я.
- Если бы я действительно был заведующим при Феликсе, - сказал он, - то теперь я мог бы заведовать вулканами, морскими приливами, перелетом птиц и миграцией леммингов. Этот человек был явлением природы, и ни один смертный управлять им не мог.
10. Тайный агент Икс-9
Доктор Брид обещал принять меня на следующий день с самого утра. Он сказал, что заедет за мной по дороге на работу и тем самым упростит мой допуск в научно-исследовательскую лабораторию, куда вход был строго воспрещен.
Поэтому вечером мне некуда было девать время. Я жил в отеле "Эль Прадо" - средоточии всей ночной жизни в Илиуме. В баре отеля "Мыс Код" собирались все проститутки.
Случилось так ("должно было так случиться", - сказал бы Боконон), что гулящая девица и бармен, обслуживающий меня, когда-то учились в школе вместе с Фрэнклииом Хониккером - мучителем жуков, средним сыном, пропавшим отпрыском Хониккеров.
Девица, назвавшая себя Сандрой, предложила мне наслаждения, какие нельзя получить нигде в мире, кроме площади Пигаль и Порт-Саида. Я сказал, что мне это не интересно, и у нее хватило остроумия сказать, что и ей это тоже ничуть не интересно. Как потом оказалось, мы оба несколько преувеличивали наше равнодушие, хотя и не слишком.
Но до того, как мы стали сравнивать наши вкусы, у нас завязался долгий разговор - мы поговорили о Фрэнке Хониккере, поговорили о его папаше, немножко поговорили о докторе Эйзе Бриде, поговорили о Всеобщей сталелитейной компании, поговорили о римском папе и контроле над рождаемостью, о Гитлере и евреях. Мы говорили о жуликах. Мы говорили об истине. Мы говорили о гангстерах и о коммерческих делах. Поговорили мы и о симпатичных бедняках, которых сажают на электрический стул, и о подлых богачах, которых не сажают. Мы говорили о людях набожных, но извращенных. Мы поговорили об очень многом.
И мы напились.
Бармен очень хорошо обращался с Сандрой. Он ее любил. Он ее уважал. Он сказал, что в илиумской средней школе Сандра была председателем комиссии по выбору цвета для классных значков.
Каждый класс, объяснил он, должен был выбрать свои цвета для значка и с гордостью носить эти цвета до окончания.
- Какие же цвета вы выбрали? - спросил я.
- Оранжевый и черный.
- Красивые цвета.
- По-моему, тоже.
- А Фрэнклин Хониккер тоже участвовал в этой комиссии?
- Ни в чем он не участвовал, - с презрением сказала Сандра. - Никогда он не был ни в одной комиссии, никогда не играл в игры, никогда не приглашал девочек в кино. По-моему, он с девчонками вообще не разговаривал. Мы его прозвали тайный агент Икс-9.
- Икс-9?
- Ну, сами понимаете - он вечно притворялся, будто бежит с одной тайной явки на другую, будто ему ни с кем и разговаривать нельзя.
- А может быть, у него и вправду была очень сложная тайная жизнь?
- Не-ет…
- Не-ет! - насмешливо протянул бармен. - Обыкновенный мальчишка, из тех, что вечно мастерят игрушечные самолеты и вообще занимаются черт-те чем…
11. Протеин
- Он должен был выступать у нас в школе на выпускном вечере с приветственной речью.
- Вы о ком? - спросил я.
- О докторе Хониккере - об их отце.
- Что же он сказал?
- Он не пришел.
- Значит, вы так и остались без приветственной речи?
- Нет, речь была. Прибежал доктор Брид, тот самый, вы его завтра увидите, весь в поту, и чего-то нам наговорил.
- Что же он сказал?
- Говорил: надеюсь, что многие из вас сделают научную карьеру, - сказала Сандра. Эти слова ей не казались смешными. Она просто повторяла урок, который произвел на нее впечатление. И повторяла она его с запинками, но добросовестно. - Он говорил: беда в том, что весь мир… - тут она остановилась, подумала, - беда в том, что весь мир, - запинаясь продолжала она, - что все люди живут суевериями, а не наукой. Он сказал, что если бы все больше изучали науки, то не было бы тех бедствий, какие есть сейчас.
- Он еще сказал, что наука когда-нибудь откроет основную тайну жизни, - вмешался бармен, потом почесал затылок и нахмурился: - Что-то я читал на днях в газете, будто нашли, в чем секрет, вы не помните?
- Не помню, - пробормотал я.
- А я читала, - сказала Сандра, - позавчера, что ли.
- Ну, и в чем же тайна жизни? - спросил я.
- Забыла, - сказала Сандра.
- Протеин, - заявил бармен, чего-то они там нашли в этом самом протеине.
- Ага, - сказала Сандра, - верно.