- Давайте всё-таки по порядку, раз уж мы начали. - Модест потеребил нос. - Надо как-то свести картинки… гм… сейчас так говорят?
- Кажется, нет, - неуверенно сказал Саша.
- А, как бы это сказать, там? То есть, иными словами…
- Ну я как бы понимаю, про что… - ещё неувереннее ответил Лбов.
- Вот! Опять это "как бы"! - Цунц снова скрипнул стулом. - Это я замечал у всех.
- Кроме вас, Аркадий, - напомнил Модест.
- Может быть, у нас просто разный уровень культуры? - не удержался от выпада Аркадий Яковлевич. - Или… - ему пришла в голову грустная мысль, - я не доживу?
- До будущего, когда эти слова будут в ходу? Это вряд ли. Вы нас всех переживёте, - то ли успокоил, то ли обидел Цунца Модест. - Итак, дорогие мои люди-человеки, надо нам как-то разобраться. Вульгарные версии типа коллективной сложнонаведённой галлюцинации мы, с вашего позволения, отложим в сторонку…
- У меня никаких галлюцинаций, - обиженно сказала Юника.
Это было правдой. Судя по её рассказам, она и впрямь ничего не видела - ни наяву, ни во сне, ни по пьяной лавочке. Зато её расширившийся словарный запас оказался самым волнующим и загадочным. Понять смысл некоторых её словечек и выражений было задачей непосильной. Юна, к примеру, твёрдо знала, что "тарантино это кул", но что такое "тарантино" и "кул", объяснить была не способна. После долгих расспросов она вспомнила, что "тарантину не смотрела, да никто его не смотрит по чесноку", но это было всё. Зато в других юниных словечках эрудированный Модест опознал искажённые названия западных фирм, в основном производителей одежды и косметики. Слово "презики" тоже было совместными усилиями расшифровано, хотя результат девушку смутил. Ещё Юна приобрела манеру кстати и некстати издавать звук "вау!", означающий, судя по всему, восторженное удивление. Модест с его обострившейся склонностью к философствованию, отметил, что "вау", видимо, является парным понятием к исконно-русскому "бля", тоже выражающему удивление, но неприятное.
У прочих дела обстояли примерно так же. Ещё в прошлом ноябре Татусик как-то озадачила Тера вопросом, что означает по-армянски "спонсор" и "рэкет". Аристакес твёрдо заявил, что в армянском таких слов нет. Присутствующий при сём англоговорящий Модест оба термина легко перевёл, напомнив Теру, что как раз он, Тер, последнее время довольно часто употребляет эти слова, - в основном рассказывая о племяннике, имеющем нехорошую привычку клянчить деньги у родни. Тер, в свою очередь, сильно удивился: английского он не знал совершенно, американских детективов не любил, а в школе учил немецкий.
Случались происшествия и интереснее. Татусик, например, поймала Модеста за тем, как он, набивая трубку, бормочет сквозь зубы какую-то песенку. Песенка ей понравилась, особенно про славу Греции твоей и про воду, в которой как тростник, архипелаг пророс. Когда она потом спросила Модеста, тот недоумённо пожал плечами: он ничего подобного не помнил. Настырная Тася села за стол, взяла ручку и начала выписывать запомнившиеся строчки. В конце концов она восстановила самое начало и последний куплет и снова пошла к Модесту. Тот стихи одобрил - но так и не сообразил, чьё это и откуда.
Потом была история с "плазменным экраном" и рецептом коктейля с абсентом, и со всем этим нужно было, наконец, что-то делать.
- Так или иначе, - вещал Эм-Ве-Де, - я предлагаю следующую программу действий. Перед нами два вопроса. Нет, три вопроса… Нет, даже четыре. Во-первых, вопрос "что". Что, собственно, происходит? Во-вторых, вопрос "почему". Почему это происходит именно с нами и именно сейчас? В-третьих, о нашем отношении к происходящему. Как нам нужно себя вести в сложившейся ситуации. И, наконец… нет, всё-таки три вопроса, да. Итак, дорогие мои люди… Тер, ты что-то хотел сказать?
- Да, - немногословный обычно Тер явно выказывал признаки нетерпения. - Я тоже думал. У меня получается вот что. С нами происходит то, что мы научились чувствовать будущее. Мне кажется, достаточно близкое, но доказать не могу. Дальше, почему? В бога я не верю. Значит, это какой-то эксперимент. На нас ставится опыт…
- Почему на нас? - перебил Саша.
- А почему бы и не на нас? - внезапно вступил Модест. - Я уже думал о чём-то подобном. В сущности говоря, дорогие мои друзья, мы все вполне подходим в качестве подопытных кроликов. Кто мы такие? Типические, - это слово он произнёс осторожно, как пробует дорогу идущий по наледи, - н-да, лучше быть попроще… типичные представителей своей социальной страты…
- Чего? - не поняла Юна.
- М-м-м, вот опять… Я хотел сказать, мои дорогие люди-человеки, что мы с вами - типичные представители нашей технической интеллигенции. Опять же, набор персоналий весьма презента… презента… проклятье! - Модест поморщился, как будто съел кислого.
- Презентация? - подсказала Юна.
- А вот это словцо вызывает у меня изжогу, - с неудовольствием сообщил Деев. - Когда-то я очень любил слово "презентабельный", это было хорошее, солидное слово. А "презентация"… К тому же я всё равно не знаю, что это такое. Означающее без означаемого. Ладно, давайте не отвлекаться. Итак, мы - типичные представители своей социальной прослойки. Достаточно разнообразные. Например, мы не все русские. Среди нас есть один армянин и, некоторым образом, один Аркадий Яковлевич…
- Скажите уж сразу - еврей, - мрачно заметил Цунц. - Я этого, знаете ли, не скрываю.
- Интересно всё же, почему на вас это неизвестное нечто не подействовало, - как бы про себя заметил Модест. - Значит, в вас всё-таки есть что-то особенное? Или, наоборот, чего-то не хватает?
- В ком? - Цунц напрягся.
- В вас, Аркадий Яковлевич, - невозмутимо сказал Модест. - У вас одного не наблюдается никаких, так сказать, интересных странностей. Если, конечно, вы ничего не забыли и не сочли нужным скрыть от общественности, - ядовито добавил он.
- Ничего. И очень хорошо, - демонстративно заявил Цунц.
- Да, но всё-таки… Впрочем, не будем сейчас… Так вы что-то говорили, Тер?
- Ну, вот я и говорю, - продолжил ободрённый Тер-Григорян, - над нами ставят опыт. Наверное, нам ввели какое-нибудь экспериментальное вещество. Я про такие вещи слышал… кое-что, - добавил он, понижая голос. - И мы знаем, каким образом его нам ввели.
- Если ты про чай, то я его в Англии купил, - вздохнул Саша. Он знал, что рано или поздно дойдёт до чая. - Что, это ЦРУ на нас опыты ставит?
- Ну зачем же, - опять вступил Деев. - Скорее всего, это наши. Не кажется ли вам, Саша, что ваш рассказ про жизнерадостного индуса и чайную распродажу оставляет почву для неких вопросов? В конце концов, что вы знаете о том индусе? Только то, что он легко понимал ваш школьный английский - что само по себе нетривиально… Потом злосчастный пакет, который он вам презенто… всучил, короче. Западные люди не ведут себя так легкомысленно … А то, что мы так подсели на этот чай… с чего бы?
- Ага, конечно! Валя тоже про наркотики плела, - огрызнулся Лбов.
- Зато когда чай кончился, никого из нас это отнюдь не порадовало, если не сказать больше, - мягко славировал Эм-Ве-Де. - Хотя здесь был бы уместен эксперимент. Раздобыть чай того же сорта…
- Нереально, - вздохнул Тер. - Я в Ереван звонил.
Саша хмыкнул. Ему было немножечко приятно, что вера Аристакеса в неограниченные доставальные возможности ереванской родни оказалась-таки поколеблена.
- Я вот не пойму, чего они добиваются? - сказал он. - Мы же ничего полезного не узнали. Фигня какая-то. Словечки там, песенки-стишки. Иногда какие-то картинки. Никакой конкретики.
- У меня есть идея, - заявил Модест. - Ассоциативный тест.
- Это как? - наивно спросила Юна.
- Я понял, - невежливо встрял Тер. - Это как у Стругацких в "Понедельнике". Там был попугай из будущего. Ему называли разные слова, а он на них реагировал.
- Дорогой мой друг, я не читаю советскую литературу, - перебил его раздосадованный Деев. - Я имел в виду классический рассказ Чапека, где преступник изобличается путём ассоциативного теста. Ну, например, ему говорят - "дорога", а он должен в ответ произнести любое слово, которое придёт на ум. Он говорит - "шоссе". Ему говорят - "спрятать", он отвечает "зарыть". Тем самым выясняется, что он зарыл труп около шоссе. Идея ясна?
- А почему тест в милиции не используют, если он работает? - наивно спросила Юна.
Модест сделал вид, что не услышал.
- Ну давайте я кого-нибудь поспрашиваю. Условия такие, - Модест обвёл глазами присутствующих. - Я быстро называю какое-то слово, отвечающий… кстати, кто будет отвечать? М-м-м… Саша, может быть, вы?
- Ну, - ответил Лбов, чувствуя себя глупо.
- Итак, я быстро говорю какие-то слова, а вы быстро отвечаете. Не думая! Совершенно не думая! Первое, что в голову взбредёт! Тер, вы будете записывать. Вы быстро пишете, вам и карты в руки. То есть карандаш. Тут есть карандаш?
- Вот, пожалуйста, - Цунц протянул Тер-Григоряну шариковую ручку с почерневшим от пасты рыльцем.
Ещё минут пять ушло на поиски бумаги и прочую возню. Наконец, начали.
Сначала Саша думал над словами и путался, а Модест покрикивал и торопил. Через какое-то время, однако, Лбов приспособился, слова начали вылетать легко и свободно, так что Тер не успевал записывать.
- Рыба! - выкрикивал Модест.
- Селёдка! - отбивал Саша.
- Ворона!
- Сыр!
- Месяц!
- Октябрь!
- Мастер!
- Маргарита!
- Окно!
- Дверь!
- Дверь!
- Железо! - Саша даже не успел удивиться: слово выкатилось само.
- Стена!
- Берлин!
- Мусор!
- Мент! (Юна хихикнула).
- Флаг!