- Все равно вы должны пройти таможенный досмотр в первом порту захода в Атлантиде, - напомнил стюард. - В Штатах к этому относятся очень строго. Если в вашем паспорте не будет стоять штамп таможни Нью-Марселя, вам не дадут сойти с корабля в Авалоне.
- Какое занудство - открывать все мои сундуки ради штампа! - пробурчал Одюбон.
Стюард лишь пожал плечами, как человек, на чьей стороне закон или хотя бы правила. Он сказал правду: Соединенные Штаты Атлантиды действительно строго относились к тем, кто ступал на их территорию. Или делай, как мы, или держись от нас подальше.
Однако сойти на берег в Нью-Марселе было скорее приятно, нежели наоборот. Согретый Бэйстримом, город нежился в нескончаемом мае. Севернее, в Авалоне, почти круглый год был апрель. Далее Бэйстрим двигалось на север и восток, огибая Атлантиду и донося тепло на север Франции, к Британским островам и Скандинавии. Восточное побережье Атлантиды, куда, промчавшись над несколькими сотнями миль долин и гор, долетали ветры, было местом более мрачным и суровым.
Но сейчас Одюбон находился в Нью-Марселе, и здесь стоял если и не май, то середина апреля, что достаточно близко. Когда они с Гаррисом выкатили на тележке свои сундуки под таможенный навес, одного взгляда хватило, чтобы понять: они уже не в Терранове. Да, магнолии, затеняющие соседние улицы, не слишком отличались от тех, что можно отыскать вблизи Нового Орлеана. Но вот гинкго… Существует лишь еще одно место в мире, где растут гинкго, - это Китай. И многочисленные невысокие саговники с пучками листьев, торчащими на вершинах коротких стволов, так же редко встречались где-либо в умеренной зоне.
В отличие от деревьев, местный таможенник оказался весьма похожим на своих коллег во всех королевствах и республиках, где Одюбону довелось побывать. Он хмурился, читая таможенные декларации, и стал хмуриться еще больше, когда открыл багаж путешественников, чтобы убедиться в его соответствии.
- У вас здесь большое количество спирта, - заявил он. - Фактически такое, которое подлежит обложению пошлиной.
- Он предназначен не для употребления внутрь или перепродажи, сэр, - пояснил Одюбон, - а для сохранения научных образцов.
- Имя и художественные произведения Джона Одюбона известны во всем цивилизованном мире, - добавил Гаррис.
- Я тоже слышал об этом господине. И восхищаюсь его работами - теми, что мне довелось увидеть, - ответил таможенник. - Однако закон не принимает во внимание намерения. Для него главное - количество. Вы ведь не станете отрицать, что этот спирт можно выпить?
- Нет, - неохотно признал Одюбон.
- Вот и хорошо. В таком случае вы должны казне Атлантиды… сейчас посмотрю… - Он сверился с таблицей, прибитой к стене у него за спиной. - С вас двадцать два орла и… четырнадцать центов.
Сдерживая возмущение, Одюбон заплатил. Таможенник вручил ему совершенно ненужную квитанцию и тиснул в паспорте весьма нужный штамп. Когда Одюбон с Гаррисом поволокли багаж обратно на "Орлеанскую деву", над ними пролетела птичка.
- Смотри, Джон! Это же серогрудая зеленушка, верно?
Но сейчас настроение Одюбона не могла улучшить даже атлантическая певчая птичка.
- Ну и что с того? - буркнул он, все еще скорбя о деньгах, которые надеялся сэкономить.
Его друг знал, что не дает ему покоя.
- Когда приплывем в Авалон, нарисуй парочку портретов, - посоветовал Гаррис. - И ты вернешь свои денежки, да еще и с прибылью.
Одюбон покачал головой:
- Я не хочу этого делать. - Когда его планы нарушались, он мог стать обидчив, как ребенок. - Мне жалко времени, которое придется на это потратить. Я дорожу каждой секундой. Мне осталось не так уж много дней, а крякуны… Кто может сказать точно, что они еще сохранились?
- Мы их найдем. - Как всегда, Гаррис излучал уверенность.
- Найдем ли? - Одюбона, наоборот, кренило от оптимизма к отчаянию по никому не известному расписанию. В тот момент, во многом по вине таможенника, художник погряз в глубоком унынии. - Когда рыбаки открыли эти земли, здесь было множество диких уток - дюжина видов. Атлантида изобиловала ими, как изобилуют бизонами равнины Террановы. А теперь… теперь, может быть, лишь несколько штук и осталось в самых глухих уголках острова. Вот мы сейчас разговариваем, а в это время, может быть, последняя из них умирает - или уже умерла! - в когтях орла, или в клыках диких псов, или от выстрела какого-нибудь охотника.
- Бизонов тоже становится меньше, - заметил Гаррис, но от его слов Одюбон лишь пришел в еще большее возбуждение.
- Я должен торопиться! Торопиться, ты слышишь меня?
- Что ж, ты все равно никуда не сможешь отправиться, пока не отплывет "Орлеанская дева", - рассудительно ответил Гаррис.
- Однажды, очень скоро, от Нью-Марселя до Авалона проложат железную дорогу, - сказал Одюбон.
Железные дороги в Атлантиде строили почти так же быстро, как в Англии: быстрее, чем во Франции, и быстрее, чем в любой из новых республик Террановы. Но "скоро" еще не наступило, и Одюбону действительно придется ждать, пока пароход не поплывет на север.
Пассажиры покидали "Орлеанскую деву". Бет сошла с корабля, и Гаррис помрачнел. Новые путешественники поднимались на борт. Одни грузчики таскали на берег ящики, коробки, бочки и мешки. Другие, напротив, заполняли трюмы. И пассажиры, и грузчики, по мнению Одюбона, копошились, как сонные мухи. Но ему оставалось лишь сгорать от нетерпения и мерить шагами благословенно неподвижную палубу. Наконец, уже под вечер следующего дня, "Орлеанская дева" отчалила, направляясь в Авалон.
Все путешествие, длившееся два с половиной дня, пароход плыл вблизи от берега. То был один из самых живописных маршрутов в мире. Гигантские сосны и секвойи росли почти у самой воды - такие высокие и прямые, что вполне могли показаться колоннами огромного собора.
Собор этот, по-видимому, был возведен во славу загадкам и головоломкам. Огромные вечнозеленые деревья, такие как в Атлантиде, встречались только на Тихоокеанском побережье Террановы, то есть очень далеко отсюда. Почему они буйно раскинулись здесь, росли там, но больше нигде в мире? Одюбон не знал ответа на этот вопрос, как и любой другой натуралист, но страстно желал его узнать. Это могло бы стать блестящим венцом его карьеры! Увы, сей венец ему вряд ли суждено носить.
"Орлеанская дева", не останавливаясь, миновала рыбацкий городок Ньюки. Одюбон отыскал это место на карте, уточнил у стюарда и был весьма доволен, когда тот подтвердил его правоту.
- Если что-либо случится со штурманом, сэр, то я не сомневаюсь, что с вами мы не пропадем, - сказал он и подмигнул, давая понять, что его слова не следует воспринимать слишком серьезно.
Одюбон вежливо улыбнулся в ответ и принялся вновь изучать карту. Западный берег Атлантиды и восточный берег Террановы, разделенные тысячей миль океана, подходили друг к другу, как два кусочка огромной головоломки. Такое же соответствие наблюдалось и между выступом Бразилии в Южной Терранове и впадиной Западной Африки по другую сторону Атлантики. А очертания восточного побережья Атлантиды более или менее соотносились с береговой линией запада Европы.
И что это означает? Одюбон знал, что он далеко не первый, кто ломает над этим голову. Да и как можно не удивиться, пристальнее взглянув на карту? Составляли ли Атлантида и Терранова некогда единое целое? А Африка и Бразилия? Как такое могло быть, если между ними настолько широкий океан? Одюбон не представлял, что подобное было возможно. И не только он. Но когда смотришь на карту…
- Совпадение, - сказал Гаррис, когда Одюбон заговорил об этом во время ужина.
- Возможно. - Одюбон отрезал кусочек от гусиной ножки. В последние дни его желудок вел себя лучше, а море оставалось спокойным. - Но если это совпадение, то не слишком ли большое, как ты полагаешь?
- А мир вообще большой. - Гаррис отпил глоток вина. - Тебе не кажется, что в нем найдется место для парочки больших совпадений?
- Возможно, - повторил Одюбон, - но, когда смотришь на карты, создается впечатление, что такие соответствия очертаний объясняются некой причиной, а не случайностью.
- Тогда скажи, как между ними появился океан. - Гаррис нацелил на него палец, как ствол пистолета. - И если скажешь, что это был Ноев потоп, то я возьму бутылку этого прекрасного бордо и стукну тебя ею по голове.
- Ничего подобного я не собирался утверждать, - возразил Одюбон. - Во время Ноева потопа вода могла залить эти земли, но не разделить их, причем сохранив полное соответствие береговых линий.
- Тогда это должно быть совпадением.
- Я не считаю, что это должно быть чем-либо, mon vieux. Я считаю, что нам неизвестна причина… если, признаю, эта причина вообще имеется. Может быть, когда-нибудь мы это узнаем, но не сейчас. Пока что для нас это загадка. А нам ведь нужны загадки, как ты думаешь?
- Конкретно сейчас, Джон, мне нужен соус. Будь любезен, передай его, пожалуйста. Изумительно подходит к гусятине.
Тут он был прав. Одюбон полил соусом темное и сочное мясо у себя на тарелке, затем протянул соусник другу. Гаррис, когда мог, предпочитал игнорировать загадки. Но только не Одюбон. Они напоминали ему не только о том, как много люди - вообще - пока не знают, но и о том, как много он - в частности - еще может узнать.
"Столько, сколько позволит мне время", - подумал Одюбон и отправил в рот очередной кусочек гусятины.