Старательно не глядя на амулет, Туржан шагнул сквозь сферу. Громадные голубые глаза принца вылезли на лоб, ведь он не знал о резном браслете с самой могущественной руной из всех, создающей поле, губительное для любой магии.
- Зови, зови, - съязвил Туржан. - И тут найдут твой труп, исхлестанный огненным бичом.
- Еще посмотрим, кто кого! - выкрикнул принц и произнес заклинание.
В тот же миг на Туржана со всех сторон обрушилось пламя превосходного призматического спрея. Кандив с волчьей ухмылкой принялся наблюдать за обжигающим дождем, но самодовольное выражение быстро сменилось потрясением. Не долетев до Туржана, огненные капли развеялись облачками серого дыма.
- Повернись спиной, Кандив, - приказал Туржан. - Против руны Лаккоделя магия бессильна.
Но Кандив отступил на шаг к стене.
- Стой! - крикнул Туржан. - Еще один шаг, и от тебя останется кучка пепла!
Принц остановился как вкопанный. В бессильной ярости он повернулся к Туржану спиной, и тот, устремившись к нему, сорвал амулет с шеи принца. По ладони пробежали мурашки, сквозь сжатые пальцы сверкнула голубая вспышка. Сознание сковало оцепенение, в голове залопотали чьи-то возбужденные голоса… Вскоре туман перед глазами рассеялся, Туржан попятился от Кандива, пряча амулет в сумку.
- Теперь мне можно обернуться? - спросил принц.
- Как пожелаешь, - отвечал Туржан, застегивая сумку.
Кандив, словно невзначай, приблизился к стене и положил руку на пружину.
- Туржан, - проговорил он, - тебе конец. Ты и пикнуть не успеешь, как я открою люк в полу и ты ухнешь в темную бездну. Как думаешь, пригодятся тебе амулеты?
Туржан застыл, не сводя глаз с красного в обрамлении золотой бороды лица Кандива, потом смиренно потупился.
- Ах, Кандив, - промолвил он, - ты перехитрил меня. Если я отдам тебе амулет, ты отпустишь меня с миром?
- Бросай амулет к моим ногам, - сказал Кандив, полный злорадства. - И руну тоже. Тогда я подумаю о снисхождении.
- И руну тоже? - переспросил Туржан жалобным голосом.
- Или жизнь.
Туржан нащупал в сумке кристалл Пандельюма, вытащил его и прижал к рукояти меча.
- Нет, Кандив, - промолвил он. - Я раскусил тебя. Меня не запугаешь!
Принц пожал плечами.
- Тогда умри. - Он нажал на пружину.
Пол под ногами ушел в никуда, и Туржан полетел в бездну. Но когда Кандив бросился вниз, чтобы подобрать тело, то испытал глубокое разочарование. И остаток ночи был зол, предаваясь мрачным размышлениям над чашей с вином…
Туржан вновь очутился в круглой комнате во дворце Пандельюма. Сквозь купол лился цветной свет Эмбелиона - сапфирово-синий, медово-желтый, кроваво-красный. В доме царила тишина. Туржан сошел с руны на полу, с тревогой поглядывая на дверь: он опасался, как бы ничего не подозревающий Пандельюм не вошел в комнату.
- Пандельюм! - позвал он. - Я вернулся.
Ответом ему было молчание. В доме царила гробовая тишина. Туржану хотелось на свежий воздух, где не так силен запах колдовства. Он оглянулся на двери: одна вела в вестибюль, другая неизвестно куда. Та, что находилась от него по правую руку, должна была вести наружу. Он положил руку на засов, чтобы открыть его. Потом заколебался. А вдруг он ошибся и взору его предстанет Пандельюм? Не благоразумнее ли подождать здесь?
Тут его осенило. Повернувшись к двери спиной, он распахнул ее.
- Пандельюм! - позвал он.
Позади него раздался негромкий прерывистый звук, ему показалось, что он различил чье-то судорожное дыхание. Внезапно испугавшись, Туржан вернулся обратно в круглую комнату и закрыл дверь.
Он решил терпеливо ждать и уселся на пол.
Из-за двери донесся сдавленный крик. Туржан вскочил на ноги.
- Туржан? Ты здесь?
- Да. Я вернулся с амулетом.
- Скорее, - простонал голос. - Закрой глаза, повесь амулет на шею и войди.
Туржан, подхлестнутый настойчивостью в голосе, зажмурился и пристроил амулет на груди. Потом ощупью двинулся к двери и распахнул ее настежь.
На мгновение повисла напряженная тишина, потом раздался нечеловеческий вопль, полный такой злобы и ярости, что у Туржана зазвенело в ушах. Могучие крылья взбили воздух, послышались шипение и скрежет металла. Что-то приглушенно зарокотало, в лицо Туржану ударил ледяной ветер. Снова шипение - и все стихло.
- Прими мою признательность, - произнес спокойный голос Пандельюма. - Нечасто доводилось мне попадать в такой переплет, и не приди ты мне на помощь, я мог бы и не справиться с этим исчадием ада.
Незримая рука сняла амулет с шеи Туржана. После непродолжительного молчания издалека вновь прозвучал голос Пандельюма:
- Теперь можешь открыть глаза.
Туржан подчинился. Он стоял в мастерской Пандельюма, среди прочего разглядывая чаны, подобные его собственным.
- Я не благодарю тебя, - сказал Пандельюм. - Но чтобы сохранить подобающую симметрию, отплачу тебе услугой за услугу. Я не просто стану руководить твоими действиями, когда ты будешь работать у чанов, но и научу прочим важным вещам.
Так Туржан поступил в ученичество к Пандельюму. С утра до переливчатой эмбелионской ночи трудился он под незримым наставничеством Пандельюма. Он овладел секретом возвращения молодости, множеством заклятий древности и странной абстрактной наукой, которую Пандельюм именовал "математикой".
- Сей инструмент, - поучал Пандельюм, - таит в себе целую вселенную. Пассивный сам по себе и не имеющий отношения к колдовству, он проливает свет на каждую проблему, каждую сферу бытия, на все секреты времени и пространства. Твои руны и заклинания основаны на его возможностях и систематизированы в соответствии со сложной мозаикой магии. Нам остается лишь догадываться об узоре, в который складывается эта мозаика; наши познания поверхностны, получены опытным путем и обрывочны. Фандааль нащупал этот узор, благодаря чему смог сформулировать множество заклятий, которые теперь носят его имя. Многие века я пытался пробить это мутное стекло, но до сих пор не преуспел в своих изысканиях. Тот, кто раскроет тайну этого узора, овладеет всей колдовской премудростью и обретет неслыханное могущество.
Поэтому Туржан с головой погрузился в эту науку и овладел множеством несложных операций.
- Я вижу в ней изумительную красоту, - говорил он Пандельюму. - Это не наука, это искусство, где уравнения раскладываются на элементы подобно созвучным аккордам и где царит неизменная симметрия, явно выраженная или завуалированная, но всегда кристально безмятежная.
Несмотря на занятия этой наукой, большую часть времени Туржан проводил у чанов и под наставничеством Пандельюма достиг мастерства, к которому стремился. Забавы ради он создал девушку экзотической внешности и нарек ее Флориэль. В душу ему запали волосы девушки, которую он видел на ложе Кандива в праздничную ночь, и он наделил свое детище точно такими же бледно-зелеными волосами. У нее была смуглая кремовая кожа и широко расставленные изумрудные глаза. Когда она, влажная и совершенная, вышла из чана, Туржан был сам не свой от радости. Она схватывала все на лету, и очень скоро они уже могли вести друг с другом беседы. Натура у нее была задумчивая и мечтательная, не ведая забот и тревог, она часами бродила по цветущему лугу или молчаливо сидела на берегу реки. И все же она была милая девушка, и ее кроткий нрав забавлял Туржана.
Но однажды прискакала черноволосая Т’сейс на своем коне. Глаза ее были как сталь, она на скаку рубила цветам головки своим мечом. Ничего не подозревающая Флориэль попалась ей на глаза.
- Зеленоволосая женщина, твой вид внушает мне омерзение, прощайся с жизнью! - И Т’сейс зарубила ее, как только что уничтожала цветы.
Туржан, выглянувший из мастерской на топот копыт, стал свидетелем этой сцены. Он побледнел от гнева, и с губ его едва не сорвалось заклинание мучительной корчи. Но Т’сейс вскинула на него глаза и выбранилась, и в темных глазах девушки он увидел проклятие, духа, который заставлял ее противиться своей судьбе и цепляться за жизнь. В душе его боролось множество противоречивых чувств, но в конце концов он позволил Т’сейс уехать с миром. Флориэль он похоронил на берегу реки и попытался найти забвение в усердных занятиях. Несколько дней спустя он оторвался от своих изысканий.
- Пандельюм! Ты здесь?
- Чего тебе, Туржан?
- Ты упоминал, что, когда ты создавал Т’сейс, мозг ее вышел с изъяном. Я хочу создать вторую такую же, со столь же сильным характером, но в здравом рассудке.
- Пожалуйста, - безразлично отозвался Пандельюм и дал Туржану образец. Так Туржан начал создавать сестру Т’сейс, день за днем наблюдая, как обретает форму то же стройное тело, вырисовываются те же гордые черты. Когда пришел ее срок и она уселась в чане, полная кипучей жизни, у Туржана перехватило дыхание и он поспешил помочь ей выбраться.
Она стояла перед ним, еще не обсохшая и обнаженная, как две капли воды похожая на Т’сейс, только лицо ее не было искажено ненавистью, а лучилось покоем и радостью, и глаза не сверкали гневно, но вдохновенно сияли.
Туржан замер, любуясь совершенным творением своих рук.
- Я нарекаю тебя Т’сейн, - произнес он, - и уже предвижу, что тебе суждено стать частью моей жизни.
Он забросил все остальное и всецело посвятил себя обучению Т’сейн, а училась она с поразительной быстротой.
- Скоро мы вернемся на Землю, - говорил он ей, - в мой дом у огромной реки в зеленом краю Асколез.
- А земное небо тоже играет всеми мыслимыми красками? - любопытствовала она.