Гурдже легко победил молодого человека. Он довел дело до изящного эндшпиля, воспользовавшись замешательством Форса в концовке, и создал элегантное построение, пройдя одной фигурой по четырем диагоналям под пулеметный треск вращающихся пирамид и очертив на доске прямоугольник - красный, как свежая рана. Несколько зрителей захлопали в ладоши, другие одобрительно зашумели. Гурдже поблагодарил молодого человека и встал.
- Дешевый трюк, - сказал Маврин-Скел громко, чтобы услышали все. - Парень был легкой добычей. Вы теряете форму.
Его поле засветилось ярко-красным, он подпрыгнул и унесся вдаль, промелькнув над головами присутствующих.
Гурдже покачал головой и двинулся прочь.
Маленький автономник раздражал и забавлял его почти в равной мере. Он был груб, нагл и нередко доводил Гурдже до белого каления, но его присутствие было как струя свежего воздуха среди ужасающей вежливости большинства людей. Наверняка он понесся действовать на нервы кому-нибудь еще. Пробираясь сквозь толпу, Гурдже кивнул нескольким знакомым. У длинного низкого стола он увидел автономника Хамлиса Амалк-нея - тот беседовал с одним из наименее невыносимых профессоров. Гурдже подошел к ним, взяв на ходу бокал с проплывавшего мимо сервис-подноса.
- А, мой друг… - сказал Хамлис Амалк-ней. Пожилой автономник имел полтора метра в высоту и около полуметра в ширину и толщину, а его лаконичная оболочка была отшлифована до матового блеска прошедшими тысячелетиями. Автономник повернул к Гурдже свою сенсорную ленту:
- Мы с профессором как раз говорили о вас. Строгое выражение лица профессора Борулал сменилось иронической улыбкой.
- Очередная победа, Жерно Гурдже?
- Разве по мне это заметно? - спросил он, поднося бокал к губам.
- Я научилась распознавать симптомы, - ответила профессор.
Она была раза в два старше Гурдже, давно преодолев столетний рубеж, но все еще сохраняла красоту и поразительную привлекательность. Кожа у нее была бледная, а волосы - изначально белые и коротко стриженные.
- Унизили еще одного из моих студентов? Гурдже пожал плечами. Он осушил свой бокал и оглянулся - нет ли поблизости подноса, чтобы поставить.
- Позвольте мне, - пробормотал Хамлис Амалк-ней, аккуратно беря у него бокал из рук и водружая на пролетающий метрах в трех, не меньше, поднос.
Желтоватое поле автономника притянуло назад новый бокал, до краев наполненный тем же самым искристым вином. Гурдже взял бокал.
На Борулал был темный костюм из мягкой ткани, отделанный на шее и у колен изящными серебряными цепочками. Ноги у нее были босы, и Гурдже подумал, что это выбивается из общего стиля Борулал - ей бы подошли туфли на высоких каблуках. Но подобная эксцентричность была мелочью по сравнению с тем, что себе позволяли некоторые университетские деятели. Гурдже улыбнулся, глядя на босые ноги женщины - темные на фоне светлого деревянного пола.
- Вы так деструктивны, Гурдже, - сказала ему Борулал. - Лучше бы помогли нам. Пошли бы работать на факультет, а то читаете лекции от случая к случаю.
- Я вам уже говорил, профессор, я очень занят. У меня более чем достаточно игр, которые я должен отыграть, задуманных статей, писем, ждущих ответа, запланированных путешествий… и потом… на меня находит скука. Она меня частенько одолевает, - сказал Гурдже и отвернулся.
- Из Жерно Гурдже вышел бы очень плохой преподаватель, - согласился Хамлис Амалк-ней. - Если студент сразу не понимает чего-то, пусть даже в материях сложных и туманных, Гурдже тут же теряет терпение и может облить нерадивых из их же бокалов… если не сделает чего похуже.
- Да, я об этом слышала, - мрачно кивнула профессор.
- Это было год назад, - сказал Гурдже, нахмурившись. - И Йей это заслужила. - Он сердито посмотрел на старого автономника.
- А знаете, - сказала профессор, скользнув взглядом по Хамлису, - возможно, мы нашли для вас ровню, Жерно Гурдже. Тут есть одна молодая…
Вдалеке раздался какой-то треск, гул в зале стал громче. Все повернулись туда, откуда шли крики.
- Что там опять за суматоха? - устало спросила профессор.
Чуть раньше один из молодых лекторов упустил свою любимую птичку, которая с чириканьем пустилась по залу и испортила прическу нескольким гостям, прежде чем автономник Маврин-Скел перехватил ее в воздухе и вырубил - к вящей досаде собравшихся.
- Ну, что еще? - вздохнула Борулал. - Извините.
Она с отсутствующим видом поставила бокал и тарталетку на широкую плоскую макушку Хамлиса Амалк-нея и пошла прочь, с извинениями пробираясь сквозь толпу к источнику шума.
Аура Хамлиса замигала недовольным серо-белым сиянием. Он с треском поставил бокал на столик, а тарталетку швырнул в стоящую вдалеке урну.
- Все эта мерзкая машина, Маврин-Скел, - раздраженно сказал Хамлис.
Гурдже посмотрел над головами собравшихся в ту сторону, откуда доносился шум.
- Неужели? Из-за него весь этот тарарам?
- Я просто не понимаю, что вы в нем находите, - сказал старый автономник.
Он снова взял бокал Борулал и налил бледно-золотистое вино на свое растянутое поле - жидкость собралась каплей в воздухе, словно в невидимом бокале.
- Он забавный. - Гурдже посмотрел на Хамлиса. - Борулал сказала, что вроде нашла мне ровню. Вы об этом говорили, пока я не подошел?
- Да, об этом. У них какой-то новый студент. Юнга с ВСК - настоящий гений стрикена.
Гурдже поднял бровь. Стрикен был одной из самых сложных игр в его репертуаре и к тому же одной из лучших. В Культуре были игроки-люди, способные его победить (хотя они специализировались именно на стрикене, а не на играх вообще, как Гурдже), но ни один не мог быть полностью уверен в победе, да и было их всего ничего - с десяток на всю Культуру.
- И кто же этот вундеркинд? Шум в дальнем конце зала затих.
- Это молодая женщина, - сказал Хамлис, расплескивая удерживаемую полем жидкость, которая начала стекать по тонким нитям невидимой силы, принявшим форму сосуда. - Только недавно здесь появилась - сошла с "Карго-культа". Еще даже толком не обосновалась.
Бессистемный корабль "Карго-культ" причалил к орбиталищу Чиарк десятью днями ранее, а убыл всего два дня назад. Гурдже дал несколько показательных сеансов одновременной игры на этом судне (и втайне радовался тому, что все победы были чистыми - самые разные игры, и ни одного поражения), но в стрикен он там не играл. Некоторые его противники что-то говорили о, похоже, блестящем (хотя и скромном) молодом игроке с корабля, но этот выдающийся игрок (она или он), насколько Гурдже знал, так и не объявился. Гурдже решил, что все рассказы об этом уникальном таланте сильно преувеличены. Корабельные экипажи были склонны тайно гордиться своим кораблем; им нравилось считать, что, хотя они побеждены выдающимся игроком, на их судне все же есть ровня этому уникуму (конечно, и сам корабль так считал, но это в счет не шло, так как учитывались только люди - гуманоиды или автономники версии 1.0).
- Ах вы проказливое, капризное устройство, - сказала Борулал Маврин-Скелу, плавающему у ее плеча; поле ауры автономника отливало оранжевым цветом безмятежности, в котором, однако, присутствовали пурпурные пятнышки неубедительного раскаяния.
- Неужели, - весело сказал Маврин-Скел, - вы и в самом деле так думаете?
- Поговорите с этой ужасной машиной, Жерно Гурдже, - сказала профессор.
Брови ее на мгновение сдвинулись, когда она взглянула на макушку Хамлиса Амалк-нея, но она тут же взяла целый бокал. (Хамлис вылил жидкость, с которой играл, в первый бокал Борулал и вернул его на стол.)
- Ну, что вы еще устроили? - спросил Гурдже у Маврин-Скела, парившего рядом с его лицом.
- Урок анатомии, - сказал автономник, и цвет его поля стал смесью строго-синего и коричневого, выражая дурное настроение.
- На террасе нашли певчую птичку, - объяснила Борулал, сурово глядя на маленького автономника. - Она была ранена. Кто-то принес ее внутрь, а Маврин-Скел предложил ее препарировать.
- Я был свободен, - вставил Маврин-Скел, оправдываясь.
- Он убил птичку и рассек на глазах у всех, - вздохнула профессор. - Все были ужасно расстроены.
- Она бы все равно умерла от шока. Очаровательные существа - эти певчие. У них такие маленькие меховые складочки, под которыми прячутся свободнонесущие косточки, а петли пищевода просто восхитительны.
- Но не когда люди едят, - сказала Борулал, беря новую тарталетку с подноса. - Она еще шевелилась, - мрачно добавила профессор и положила закуску в рот.
- Остаточная синапсическая емкость, - объяснил Маврин-Скел.
- Или дурной вкус, как это называем мы, машины, - сказал Хамлис Амалк-ней.
- А вы в этом деле, видать, большой специалист, Амалк-ней? - спросил Маврин-Скел.
- Я склоняюсь перед вашим неоспоримым превосходством в этой области, - отбрил его Хамлис.
Гурдже улыбнулся. Хамлис Амалк-ней был его старым другом и древним устройством. Автономник был создан более четырех тысяч лет назад (он говорил, что забыл точную дату, и никому еще недостало нахальства докопаться до истины). Гурдже был знаком с Хамлисом всю свою жизнь - тот был другом его семьи на протяжении нескольких веков.
Маврин-Скел был недавним знакомцем. Эта раздражительная, плохо воспитанная маленькая машина появилась на орбиталище Чиарк меньше года назад - еще один нестандартный тип, которого привлекла раздутая репутация этого места как прибежища эксцентричных натур.