А ведь она и впрямь некрепка, - понял вдруг Волчий Хвост почти со страхом. Где она, власть-то? Новгород со Плесковом, Полоцк да Чернигов у Киева под рукой, да ещё Днепровский путь торговый. Вот и всё. В древлянах, вятичах, радимичах зреет незнамо что - там под властью великого князя только города с наместничей властью, а на местах родовая господа всем как хочет, так и крутит. И стоит объявиться силе и дать этой силе знамено, вождя… Волчий Хвост похолодел, вмиг объяв умом всю смуту, что может произойти тогда.
- Так ты сделаешь, воевода? - спросил Владимир, встревоженный долгим молчанием Волчьего Хвоста.
- Сделаю, княже, - хрипло ответил воевода. - Сделаю всё, что могу.
Дело вдруг увлекло его. А ну, кто окажется ловчее - он, кой зубы съел на тайных делах, или старый вояка да яростный молодой гридень?
- И что не можешь - тоже, - жёстко сказал князь. - Пойми, воевода, не словишь их - все главами вержем. Возьми воев сколь хошь, хоть сотню, хоть две, хоть полтысячи… И любого гридня с его людьми тебе дам.
- Особо много людей мне для того дела не надо, - задумчиво ответил Волчий Хвост, кой уже начал нащупывать замысел своего нового дела. - Мне надобно будет не многолюдство, а верность… Значит, лучше будет, коль я только своих кметей да воев возьму, что под моим началом обвыкли в бой ходить. Ну сотню воев подкинешь… а поставь над ними… - воевода помедлил, - а Гюряту Роговича и поставь.
- Не подведи, Военег Горяич, - мало не просительно сказал Владимир. - Я же помню, ни одно отцово тайное дело без тебя не обходилось, ты в этом лучший…
Волчьему Хвосту вдруг враз вспомнились его утренние думы: а чего это великий князь соловьём разливается? Ох, не к добру он про отцовы тайные дела вспомнил, не терпят владыки, когда много народу про то знает. Святослав другое дело, он витязь из витязей был, а этот-то…
Воевода отогнал дурные мысли. Накличешь ещё…
- Когда начинать думаешь? - спросил вдруг Владимир на удивление трезво, словно это не он только что причитал перед воеводой.
- Уже начал, - мрачно ответил Волчий Хвост. - Есть тут укромное место где-нито?
- А здесь? Не пойдёт?
- Пойдёт, - махнул рукой Волчий Хвост. - Ты, княже, сей час ступай к боярам да гридням, а здесь останусь. А ты, чуть погодя, пришли мне сюда Гюряту, я его там в палатах видел. Мне с ним переговорить надо.
- Без меня? - удивлённо поднял брови князь. Чувствовалось, что ещё чуть - и он начнёт наливаться гневом.
- Княже, ну не мне тебя учить, что чем больше народу про тайное дело ведают, тем хуже, - терпеливо ответил Волчий Хвост. - Ты вспомни, восемь лет тому, почто вы с Вольгом не смогли князь-Ярополка перемочь? Больно много народу про ваши замыслы ведало. Мне и делать-то ничего не пришлось…
Волчий Хвост осёкся, но было уже поздно. Слово, говорят, не воробей… Стар становишься, воевода, вот и похваляться уже стал, где не надо…
Глаза Владимира округлились:
- Так это ты!.. - он не договорил, хватая ртом воздух. Вновь обрёл дар речи. - Это ты нам помешал тогда!
Воевода только пожал плечами.
- Ладно, про то потом поговорим, - здраво сказал Владимир. - Жди тут, Гюряту пришлю вскоре же.
И исчез за дверью, оставив Волчьего Хвоста клясть свою болтливость.
Гюрята Рогович пришёл с Владимиром из Новгорода. Кметь из новогородской незнатной господы, он был одним из вожаков перунова братства. Недовольные усилением христиан в Киеве, именно они привели к власти Владимира в Новгороде во второй раз, когда он вернулся из-за моря с варягами. Так-то сказать, власть ему враз может и не пришлось бы взять, даже невзирая на рать варяжскую. Именно "перуничи" повернули новогородский люд и господу обратно в сторону князь-Владимира, подвигнув свергнуть киевского наместника.
Славен был Гюрята Рогович и в войне с князь-Ярополком. В битве при Любече, где столкнулись два невеликих княжьих войска, пробился Гюрята Рогович сквозь строй киевской рати, и захватил багряный прапор киян.
И в войне за червенские города також славен был кметь Гюрята Рогович, рубился в первых рядах пешего войска и повалил трёх ляшских кметей, за что и удостоился от Владимира-князя серебряной гривны на шею.
Лёгкий скрип двери сзади прервал раздумья Волчьего Хвоста. Чуть наклонив голову, высокий ростом Гюрята Рогович ступил через порог. Истый потомок варягов, и по стати, и по породе. Сосна кондовая, да и только. Русый чупрун красиво завернулся над бритым теменем, усы длинными прядями падают на подбородок. В тёмно-голубых глазах стынет осторожное раздумье и боевая готовность. Двигался Гюрята Рогович, ровно зверь дикий - осторожно и почти бесшумно. Рысь из дебрей полуночных.
- Гой еси, Военег Горияч.
- И тебе поздорову, Гюрята Рогович, - обронил Волчий Хвост. - Мыслю, знаешь уже всё?
Гюрята неопределённо повёл плечом, что могло значить всё, что угодно, от "может, да, а может, нет", до "твоё ли это дело".
- Вот и хорошо, - Волчий Хвост словно ничего не заметил. - Тогда слушай меня, поскольку главным буду я. Ты сей час неприметно с пира уйдёшь.
Он не спрашивал, сможет ли Гюрята с пира незаметно уйти. Должен смочь, коль в "Перуновой дружине".
- Подымешь своих воев, всю сотню, посадишь на вымолах на лодьи и пойдёшь вверх по реке. К вечеру тебе надо быть в Вышгороде. Там заночуешь…
- Можно и скорее, - обронил задумчиво "перунич".
- Кабы мне надо было скорее, я бы тебе так и сказал, - сказал Волчий Хвост, не повышая голоса, но так, что Рогович вмиг умолк. - Все должны видеть, что ты никуда не торопишься. Завтра выйдешь из Вышгорода на рассвете, а потом… потом тебя должны потерять.
Рогович молчал, только глядел вприщур, осмысливая услышанное.
- Лучше всего укройся на Турьем урочище, место вроде глухое. Коль там наскочишь на Свенельда, сразу шли вестонош, проси помощи хоть у кого, разрешаю. Тебе в одиночку его не осилить.
- Ну уж…
- Не ну уж! Ты ещё материну грудь сосал, когда Свенельд уже рати водил!
- А не окажется его там?
- А не окажется - станешь там станом и чтоб никто не знал, что ты там стоишь! Жди моего вестоношу. Куда он скажет, туда потом и иди. И помни главное: какие бы до тебя неподобные слухи про меня ни доходили - ничему не верь. Князь великий мне доверился, а тебе сам Перун велел. Внял?
- Внял.
- Исполняй.
В горнице вновь уже лились вина и мёды. Про Люта Ольстича уже было забыто.
Волчий Хвост с презрением усмехнулся, дождался того, чтобы его заметили все, чтобы это презрение увидели хотя бы те, кто сидел поблизости.
- Военег Горяич, скажи здравицу, - крикнул кто-то от столов. Над головами пирующих уже плыла к нему серебряная чаша с вином.
Этого Волчий Хвост и ждал. Подняв чашу, он хрипло возгласил:
- Я не буду сей час пить за великого князя Владимира Святославича - за это вы пили уже не раз, и выпьете не раз и без меня. Я не буду пить и за нашу Русь - за это мной пито тож уже не раз. Я хочу выпить ныне за того, кого нет сей час с нами, за великого князя Святослава Игорича Храброго, Князя-Барса. Пусть наши дети будут такими, как он.
Краем глаза воевода заметил, как скривился князь Владимир, как пала в палате тишина. Поднял чашу и выпил.
Вот и всё. К вечеру по Киеву поползут слухи, что Волчий Хвост наорал на пиру на князя, да и здравицу возгласил не за него, а за отца его. И Волчий Хвост будет не волчий, а собачий, коль слухи те не достигнут в скором времени Свенельда и Варяжко. Ибо если у них в Киеве нет своих людей, то он не воевода, а пастух, и не Волчий Хвост, а овечий.
Игра началась.
Глава вторая Кот в мешке
1
День начинался весело.
С утра мало не ссора с отцом. Ладно, хоть попрекнуть тот додумался службой, стало чем ему ответить. А в службе он, Некрас Волчар, и впрямь не из последних. Самим Добрыней отмечен за храбрость ратную. Гривну серебряную на шею пока что не заслужил, а вот золотой на шапку достался.
Некрас мягко поднялся, стойно своему прапредку-волку прошёлся по хорому бесшумно. Остоялся перед зерцалом на стене, несколько мгновений разглядывал сам себя, хоть и невместно, - не девка, в самом-то деле.
Хотя поглядеть есть на что. Пять с половиной пудов жилистого мяса на крепких костях - и ни капли жира, этой отрады евнухов. Холодный взгляд серых глаз из-под густых тёмно-русых бровей. Чупрун на бритой голове - смерть девкам! - на ухо намотать можно, и то мало до плеча не достанет. Усы хоть и не особо велики пока, а всё одно густы. А рот - жёсткая складка твёрдых губ.
Волчар вдруг воровато оглянулся - а не застал бы кто и впрямь за таким невместным для кметя занятием, как любование в зерцало. Мягко отпрыгнул в сторону, с разгону развернулся, ударил воздух ногой, рукой, снова ногой… разворот, удар, ещё прыжок, снова разворот… тут дверь распахнулась, и он едва успел задержать очередной удар ступнёй ноги.
В дверном проёме стояла Горлинка, сестра. Некрас сдержал удар, нога замерла всего в вершке от её лица, но девушка уже шарахнулась назад, споткнулась и села на пол.
- Ты чего? - со зримой обидой возмутилась она. - Размахался тут копытами, как лось.
- Я не лось, - гордо ответил Некрас. - Я Волчар.
- У волчар копыт не бывает, - мстительно отрезала Горлинка. - А ты ими машешь, значит - лось!
Кметь миролюбиво рассмеялся и помог встать сестре на ноги.
- Ладно, не сердись, сестрёнка. Ну не ударил ведь я тебя.
- Ещё бы он ударил! - вновь возмутилась Горлинка. - Да я б тебя тогда…
Она села на лавку, косо глянула на Волчара - всё ещё дулась.
- Отец где? Не здесь разве?