Запретное пламя - Мэдлин Бейкер страница 2.

– Скажи это Горбатому Медведю, – холодно ответил Крадущийся Волк, – если он тебя услышит, услышу и я.

Щеки Летнего Ветра покрылись краской стыда. Наклонив голову, чтобы скрыть слезы, она бросилась обратно в селение.

Крадущийся Волк долго провожал ее взгля­дом. Он любил ее и дорого за это заплатил. Гор­батый Медведь теперь мертв, потому что Летний Ветер обманывала их обоих, а он, Крадущийся Волк, лишился дома и семьи. Он клянется, что больше никогда не станет верить женщинам!

С тяжелым сердцем он брел по узкой оленьей тропе через лес, пока не вышел на широкую, покрытую травой равнину, прости­рающуюся далеко на запад.

Он прошел по ней уже больше трех километ­ров, когда его окликнул низкий мужской голос.

Крадущийся Волк резко обернулся, и на душе у него потеплело, когда он увидел скачу­щего к нему Киллиана. С гордостью смотрел он, как тот приближается и останавливает свою большую вороную кобылицу. Да, Киллиан Галлахер остался красавцем, все еще сильным и стройным, несмотря на свои пятьдесят с лиш­ним лет. Он был высок и широкоплеч, с вол­нистыми каштановыми волосами и бронзовой кожей, загоревшей за последние шесть лет под жарким солнцем Дакоты.

Киллиан улыбнулся, видя облегчение в гла­зах сына.

– Неужели ты думал, что я отпущу тебя, не попрощавшись? – ласково упрекнул сына Кил­лиан.

– Я не стал бы винить тебя, – ответил Кра­дущийся Волк. – Я опозорил нашу семью.

– Ты не опозорил ни меня, ни Высокую Траву, – возразил Киллиан, соскакивая с ло­шади. – Я всегда гордился тобой, и ты не сде­лал ничего, что могло бы уменьшить эту гор­дость.

Крадущийся Волк кивнул, тронутый слова­ми отца.

Двое мужчин молча стояли рядом, зная, что эти недолгие минуты – все, что у них осталось.

– Куда ты пойдешь, мальчик? – спросил Киллиан чуть погодя.

– Не знаю… Наверное, на запад.

– Ага… Может, ты как раз и разбогатеешь на Калифорнийских приисках!

Крадущийся Волк покачал головой:

– Я никогда не мечтал о золоте.

– Верно, – признал Киллиан, усмехаясь, – но горсть-другая монет тебе не помешает, не забывай об этом.

– Я буду помнить все, чему ты меня научил. Киллиан улыбнулся своей красивой улыб­кой.

– Не уверен, что я научил тебя хоть чему-нибудь из того, что должен знать честный че­ловек.

– Ты хочешь сказать, что жульничать, спать до полудня и обожать кентуккийский виски – не то, что нужно настоящему джентльмену?

Киллиан нежно похлопал сына по руке:

– Именно это я и хочу сказать, мальчик, хотя первое тебе может и пригодиться, если не сразу удастся найти приличную работу.

Его лицо посерьезнело.

– Мне будет не хватать тебя, сынок.

Его темные глаза задумчиво смотрели мимо сына.

– Я никогда не задумывался о том, как по­вернется моя жизнь, когда женился на твоей матери. Может быть, мне не следовало женить­ся на ней, иметь от нее ребенка… Но я любил ее, любил больше, чем ты можешь себе пред­ставить. Она была такой нежной, такой прекрасной, тихой… А когда она глядела на меня, я видел весь мир в ее глазах…

Крадущийся Волк ничего не ответил. Он никогда не видел своей матери. Она умерла от лихорадки через несколько месяцев после его рождения. Киллиан нанял женщину, чтобы та заботилась о Крадущемся Волке, а сам каж­дый вечер искал спасения в вине, пытаясь за­быть о молодой и прекрасной девушке-чероки, которая убежала из дома, чтобы стать женой бедного ирландца, и умерла, так и не успев по-настоящему пожить.

Первое воспоминание об отце у Крадущего­ся Волка связано с тем, как он нашел того мерт­вецки пьяным на пороге. Тогда он боялся отца, боялся и стыдился. Он помнил, как был одинок в детстве. Другим детям не разрешали играть с ним, потому что он полукровка, а его отец-пьяница. Только потом он узнал, что на самом деле значит быть полукровкой.