Видишь, он даже штаны натянул.
Темные брови Диллона приподнялись, а в выражении его лица можно было прочитать следующее: «Да что же тут такого? В штанах то оно
намного лучше». Пожалуй, он прав. К тому же пять минут не имели для меня никакого значения – скоро меня здесь уже не будет.
– Слушайте, ребята, мне надо срочно выбираться отсюда: сегодня ночью попала в аварию моя сестра – она в коме. Так что сами понимаете,
мое место не здесь.
Шерлок опустилась на колени и вцепилась в ручку кресла.
– Джилли в коме? Но каким образом? Что случилось?
Я прикрыл глаза в надежде отогнать воспоминание о своем безумном сне.
– Сегодня рано утром я звонил в Орегон, а подробности узнаю, когда туда приеду.
Шерлок склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня:
– Чего это вдруг тебе пришло в голову звонить?
У Шерлок сердце, характер и мозги – дай Бог каждому. Сэвич, сильный и подтянутый, все еще стоял на пороге, не сводя глаз с жены, а
та, в свою очередь, смотрела на меня в ожидании ответа. Что ж, я действительно был готов расколоться. Соревнования не будет.
– Знаешь, Шерлок, может, это и глупо, но сегодня ночью я упросил Мидж принести мне пива, и меня ни капельки не стошнило. Совсем
наоборот, я сразу почувствовал себя лучше. – Это было еще слабо сказано – в тот момент светлый «Будвайзер» подействовал на меня даже
круче, чем секс.
– Ну и чудесно. – Шерлок потрепала меня по щеке, а потом перевела взгляд на мужа. Тот, наконец, закрыл за собой дверь и встал посреди
палаты со скрещенными на груди руками, большой и спокойный. Жаль, что таких, как он, в Бюро немного, по сути, даже и вообще никого
нет – сплошь одни бюрократы, которые ходят по струнке и пальцем боятся пошевелить без приказа. Мне это ужасно не нравится, и остается
только надеяться, что с годами я не стану таким же. Впрочем, бюрократы сидят в Вашингтоне, и на поле боя их правила не действуют –
здесь решения приходится принимать самому, по крайней мере, если имеешь дело с какой нибудь террористической группировкой в Тунисе.
– Сон, – пробормотал я наконец. – Все началось со сна, который я увидел этой ночью. Мне снилось, будто я тону. А может, не я, может,
кто то другой. В какой то момент мне показалось, что это Джилли. – Я рассказал Сэвичам практически все, что мог вспомнить. – Вот
почему я позвонил с утра в Орегон и узнал, что это вовсе не сон. Джилли в коме. Я теперь не уверен, чем все это кончится. Допустим,
она выживет, но кем станет потом – овощем? И что, если мне придется решать, отключать ее от аппаратов или нет? Это страшно.
Я посмотрел на Шерлок. Так я еще никогда не боялся. Ничего похожего на то, что ощущаешь, столкнувшись с террористами, а у тебя только
и есть, что четырехсот пятидесятый «магнум». Когда взлетаешь в воздух на машине – это тоже совсем другое.
– Кое с чем ты уже разобрался, Мак, – сказал Сэвич, – в том числе и с теми двумя. Тебе еще фантастически повезло: если бы они чуть
поточнее рассчитали угол взрыва, а рядом не оказалось солидной песчаной дюны – от тебя бы одно воспоминание осталось.
– Это и так понятно, – хмыкнул я, – а вот сна понять не могу. Я физически чувствовал, как ее машина врезается в воду. Боль – и потом
ничего, будто я умер. Понимаю, это безумие, но не могу же я делать вид, будто ничего не случилось. Мне надо лететь в Орегон, и не на
следующей неделе, не через два дня – прямо сейчас.
– Ладно, Шерлок. – Сэвич кивнул. – О Маке не беспокойся.