Два год назад мы вчетвером выманили сто тысяч у одной состоятельной
дамы. Я могу рассказать вам, как нам это удалось, даже назвать имена, потому что вряд ли ей придет в голову разоткровенничаться.
Я кивнул.
– Жертвы шантажа редко бывают способны на это.
– Я не вымогатель!
– Приношу свои извинения. Мистер Вулф часто говорит, что я опережаю события.
– Сейчас именно такой случай. – Она кипела от негодования. – Вымогатель хуже мошенника. Но дело не в этом. Самое отвратительное для мошенника
состоит в том, что другие мошенники толкают его на низость, хочет он того или нет. Заставляют его малодушничать – вот что хуже всего! Когда то у
меня была подруга настолько близкая, насколько возможно мошеннику в его положении. Но ее убили. Если бы я выложила все, что мне известно, убийцу
наверняка бы поймали; но я тряслась от страха перед полицейскими, и поэтому он все еще на свободе. Но ведь она была моей подругой! Я чувствую,
что опускаюсь на самое дно.
– Слишком низко, – согласился я, наблюдая за ней. – Видите ли, я почти не знаю вас. Мне трудно представить, как вы поведете себя после двух
бокалов виски. Может быть, ваше любимое занятие – водить за нос частных детективов.
Она пропустила мое замечание мимо ушей.
– Я давно поняла, – продолжала она, как будто читала монолог, – что совершила ошибку. С год назад я решила покончить с этим. Самый верный путь –
рассказать все кому нибудь, как я рассказываю сейчас вам, но у меня не хватало сообразительности сделать это.
Я кивнул.
– Да, я понимаю.
– Поэтому я все откладывала решительный шаг. В декабре мы провернули неплохое дельце, и я укатила отдыхать во Флориду, но по дороге встретила
одного типа с клиенткой на поводке. Только неделю назад мы вернулись сюда. Вот чем я сейчас занята и почему оказалась здесь. Тот человек… – Она
внезапно остановилась.
– Ну, – подбодрил я ее.
Она выглядела совсем подавленной, не просто встревоженной – нет, тут было что то другое.
– Я ничуть не преувеличиваю насчет него, – сказала она. – И ничем ему не обязана. Он просто противен мне. Но все это касается только меня и
никого больше. Мне нужно лишь объяснить, почему я здесь. Как бы я желала не приходить сюда вовсе!
У меня не было никаких сомнений относительно ее искренности, даже в том случае, если эта сцена репетировалась перед зеркалом.
– Все это подтолкнуло вас к беседе со мной, – напомнил я.
Она уставилась взглядом в какую то точку позади меня.
– Если бы только я не пришла! Если бы только я не встретила его!
В волнении она наклонилась ко мне.
– Я соображаю либо слишком быстро, либо слишком туго, и это мой недостаток. Когда до меня дошло, что я знаю его, мне нужно было отвести глаза и
сразу отвернуться, – еще до того, как он повернулся и прочитал все в моих глазах. Но я была так потрясена, что не смогла сделать этого. Я
стояла, не спуская с него глаз, и думала, что не узнала бы его, окажись он без шляпы, и тут он вдруг взглянул на меня и понял, что произошло. Но
было уже слишком поздно. Я умею управлять своим лицом в присутствии кого угодно при каких угодно обстоятельствах, но сегодня это оказалось выше
моих сил. Заминка получилась настолько заметной… Миссис Орвин спросила, что со мной. Только тогда я попыталась взять себя в руки. После того,
как я увидела Ниро Вулфа, мне пришла в голову мысль поговорить с ним; но, естественно, невозможно было осуществить ее прямо там, среди гостей.
Потом вы вышли, и как только мне удалось отделаться от своих спутников, я бросилась разыскивать вас.