И непрестанно угнетало
сознание, что из-за этой осмотрительности, мешающейоставаться
самимсобой,онвыглядитолухом.Да еще вольнолюбивый нрав
теснили эти жесткие рамки, как теснилишеюкрахмальныеоковы
воротничка.Притомонбылуверен,чтовсе равно сорвется.
Природаодарилаегомогучимумом,остротоючувств,и
неугомонныйдухегонезналпокоя.Внезапноим овладевал
какой-либозамыселилинастроениеивмукахстремились
выразиться и обрести форму, и, поглощенный ими, он забывал, где
он,исязыкаслетали привычные слова, те самые, из которых
всегда состояла его речь.
И когда за плечом у него опять возник докучливый слугаи,
прервавегораздумья,настойчивочто-топредложил,Мартин
сказал коротко, резко:
-- Пау.
За столом все тотчас выжидательно насторожились,чопорный
лакейзлорадствовал,а Мартин едва не сгорел от стыда. Но тут
же нашелся. И объяснил:
-- Этопо-канакски"хватит",самосорвалось.Пишется:
"П-а-у".
ОнуловиллюбопытствовзадумчивомвзглядеРуфи,
устремленном на его руки, и, войдя во вкус объяснений, сказал:
-- Я только-только сошел на бepeг с одноготихоокеанского
почтового.Он опаздывал, и в портах залива Пюджет мы работали,
грузили как проклятые смешанный фрахт -- вы, верно, незнаете,
каково это. Оттого и шкура содрана.
-- Да нет, я не об этом думала,-- в свою очередь поспешила
объяснить Руфь.-- У вас кисти кажутся не по росту маленькими.
Щекиеговспыхнули.Он решил, она обличила еще один его
изъян.
-- Да,-- с досадой согласился он.--Слабоваты ониуменя.
Руки,плечи--ничего, как видно, силища бычья. А дам кому в
зубы, гладишь, и себе кулак разобью.
И сразу пожалелосказанном.Сталсамсебепротивен.
Распустил язык. Не к месту это, здесь так нельзя.
-- Какойвымолодец,чтопришлинапомощьАртуру,
заступились за незнакомого человека,--тактичноперевелаона
разговор--оназаметила, что он расстроен, хотя и не поняла
почему. А он понял, что она сказала этоподоброте,горячая.
волна благодарности поднялась в нем, и опять он забыл, что надо
выбирать слова.
-- Чепуxa!--сказалон.--Тутбывсякийзапарня
вступился. Эти бандюги перли на рожон, Артур-то к нимнелез.
Онинанегонакинулись,аужя -- на них, накостылял будь
здоров. Тогда и шкуру нарукахободрал,затозубыкой-кому
повышибал. Нипочем не прошел бы мимо. Я как увижу....
Онзамолксоткрытымртом,едва не выдав, какая же он
мерзкая тварь, едва не показав, что попросту недостоин дышать с
нейоднимвоздухом.ИпокаАртур,подхвативрассказ,в
двадцатыйразрасписывал свою встречу с пьяными хулиганами на
пароме и как Мартин Иденкинулсявдракуиспасего,сам
спаситель,нахмуривброви,размышлялотом,какого сейчас
свалял дурака, и отчаянней прежнего бился над задачей,какже
себявестисредиэтихлюдей.