Тогда семена, что посеяла Йаванна, стали быстро прорастать и тянуться к свету, – и поднялось множество растений, великих и малых – мхи и папоротники, травы и деревья, чьи вершины, будто горы, коронованы облаками, а корни погружены в зеленый сумрак. И пришли звери, и поселились на травянистых равнинах, в озерах и реках, и в тени лесов. Однако ни один цветок не цвел еще, и ни одна птица не пела – они ждали своего часа на груди Йаванны; но все бурно росло, и пышнее всего – в центральных областях Земли, где свет обоих Светилен смешивался. И там, на острове Альмарен, посреди Великого Озера, было первое жилище валаров, когда все было юным, и зелень казалась прекрасной создавшим ее; и долго они жили в покое. И случилось так, что когда валары отдыхали от трудов и смотрели, как растет и развивается все, что они создали и что начали, Манвэ задал великий пир; и все валары со своими свитами отправились туда. Но Ауле и Тулкас были утомлены, ибо искусность Ауле и сила Тулкаса приходили на помощь всем во время трудов. А Мелькор знал обо всем, что творилось, ибо даже тогда имел тайных друзей и соглядатаев среди майаров; и вдали, во тьме он исполнился ненависти, ибо завидовал свершенному его собратьями, коих он жаждал подчинить себе. Посему он призвал к себе духов из пустошей Эа, которых ранее привлек к себе на службу и считал, что силен. И теперь, видя, что время его близко, он вновь подобрался к Арде и взглянул на нее сверху, и красота Вешней Земли еще более разожгла его ненависть.
А валары собрались на Альмарене – и потому, что не боялись зла, и свет Иллуина был ярок, не увидели на севере тени, что отбрасывал Мелькор: ибо он стал темен, как Ночь Пустоты. И поется в песнях, что на пиру Вешней Земли Тулкас взял в жены Нэссу, сестру Оромэ, и она плясала перед валарами на зеленой траве Альмарена.
Потом Тулкас, усталый и спокойный, уснул, – и Мелькор решил, что пришел его час. Потому он со своим войском перешел через Стены Ночи и явился в Средиземье, на его дальний север; и валары не узнали о том.
Мелькор же начал рыть и строить в глубинах Земли, под темными горами, где лучи Иллуина были холодны и тусклы, могучую крепость. Эта твердыня звалась Утумно. И, хотя валары пока не знали о ней, злоба Мелькора и вредоносные пары его ненависти уже изливались оттуда, – и Весна Арды затмилась. Зелень заболевала и сохла, реки заросли тростником, а озера забил ил, – и сделались болота, смрадные и ядовитые, где множились мухи; а леса стали темны и опасны, и страх поселился в них; и звери превратились в чудищ, рогатых и клыкастых, и оросили кровью землю. Тогда поняли валары, что Мелькор трудится снова, и начали искать его укрывище. А Мелькор, веря в несокрушимость Утумно и мощь своих слуг, начал войну и первым нанес удар, когда валары не были еще готовы – подступил к Иллуину и Ормалу, повалил столпы и разбил Светильни. При низвержении столпов земли разрушились, и моря вышли из берегов; а когда разбились Светильни – губительное пламя потекло по земле. И облик Арды, и равновесие ее вод и земель нарушилось, так что изначальные замыслы валаров были искажены и впоследствии не восстановились.
В смятении и во тьме Мелькор спасся, хотя великий ужас объял его: ибо над ревом морей могучим ветром слышал он глас Манвэ, и земля дрожала под ногами Тулкаса. Но Тулкас не нагнал Мелькора, и тот укрылся в Утумно и затаился там. И в то время валары не смогли захватить его, ибо большая часть их сил ушла на усмирение морей и на спасение того, что можно было еще спасти из их трудов; а после они боялись расщепить Землю, ибо знали, что на ней будет жилище Детей Илуватара, время прихода коих сокрыто от валаров.
Так окончилась Весна Арды. Жилище валаров на Альмарене было сровнено с землей, и у них не стало пристанища на Земле. А потому они ушли из Средиземья и отправились в землю Аман, самую западную из всех земель в пределах Мира, чьи западные берега омывают Внешний Океан, который эльфы зовут Эккайа, океан, окружающий Царство Земное. Сколь велик тот океан, не ведомо никому, кроме валаров; а за ним стоят Стены Ночи. А восточный берег Амана омывает Белегаэр, Великое Западное Море; и так как Мелькор вернулся в Средиземье и не был еще побежден, валары укрепили свое жилище и воздвигли на берегах моря Пелоры, Горы Амана, высочайшие на Земле. И выше всех высот Пелоров была вершина, на которой воссел на троне Манвэ. Эльфы зовут ту священную гору Таниквэтиль, и Ойолоссэ – Нетускнеющая Белизна, и Элеррина – Коронованная Звездами, и многими другими именами. А синдары на своем языке нарекли ее Амон Уйлос. Из чертогов на Таниквэтиль Манвэ и Варда озирают Землю до самого восточного ее края.
За стенами Пелоров валары основали свое владение, что зовется Валинором; там были их дома, сады и крепости. В этом укрепленном краю валары собрали свет и то прекрасное, что сумели спасти от разрушения; и многое еще более прекрасное было создано заново, и Валинор стал более красив, чем Средиземье во дни Весни Арды и благославен, ибо бессмертие жило в нем, и ничто не увядало и не сохло в том краю, цветы и листья были незапятнаны, а живущие не старели и не болели; ибо в самых камнях и водах жил благой дух.
А когда Валинор был создан, а жилища валаров – построены, они возвели за горами, в центре равнины свой город – Валмар Многозвонный. Перед его западными вратами был зеленый курган – Эзеллохар, что зовется еще Короллайрэ; и Йаванна благословила его и долго сидела на зеленой траве и пела Песнь Веления, в которую вложила все думы о том, что растет на земле. А Ниэнна молчала и орошала курган слезами. В то время валары собрались вместе послушать песнь Йаванны и молча сидели на тронах совета в Маханаксаре, Кольце Судьбы, близ золотых врат Валмара, и Йаванна Кементари пела пред ними, а они смотрели.
И вот, на вершине кургана пробились два гибких ростка; и молчание в тот час объяло весь мир, и не было других звуков, кроме песни Йаванны. Под звуки этой песни ростки вытянулись и стали высоки и прекрасны, и зацвели: так пришли в Мир Два Дерева Валинора. Из всего, что создано Йаванной, они наиболее известны, и все предания Предначальной Эпохи переплетены с их судьбой.
У одного дерева листья были темнозеленые, а снизу сияли серебром, и с каждого из бесчисленных цветов стекала серебристая свет-роса, а землю под деревом пестрили тени трепещущих листьев. Листва другого была нежно-зеленой, как у молодой березы, и каждый лист окаймляло мерцающее золото. Цветы свешивались с его ветвей гроздьями желтого пламени, и каждый цветок был подобен блестящему рогу, изливающему на землю золотой дождь. И от дерева исходили тепло и яркий свет. Первое дерево звалось в Валиноре Тэльперионом, и Сильпионом, и Нинквэлотэ, и многими другими именами; а второе – Лаурелин, и Малиналда, и Кулуриэн.
За семь часов каждое дерево разгоралось и угасало; и каждое начинало сиять вновь за час до того, как тускнело другое. Потому в Валиноре дважды в день наступал дивный час, когда свет обоих деревьев был слаб, и их золотистые и серебряные лучи смешивались. Тэльперион был старшим из деревьев и первым достиг полного роста и цветения; и первый час его сияния – серебристо-белый рассвет – валары не внесли в счет часов, а назвали Часом Открытия и отсчитывают от него века своего правления в Валиноре. Потому в шестой час Первого Дня – и всех последующих дней до Затмения Валинора – Тэлперион умерял свой блеск; а на двенадцатый – Лаурелин свое цветение. И каждый день валаров в Амане состоял из двенадцати часов и кончался со вторым смешением цветов, когда Лаурелин угасал, а Тэлперион разгорался, но свет, что стекал с деревьев, жил долго, покуда не растворялся в воздухе или не впитывался в почву. И свет-росу Тэлпериона и дождь Лаурелина Варда собирала в большие чаши, подобные сияющим озерам, что для всей земли валаров стали источниками воды и света. Так начались Благие Дни Валинора – и Счет Времени.
Шли века, и приближалось время, назначенное Илуватаром для прихода Перворожденных, – а Средиземье лежало в сумерках под звездами, что создала Варда в забытые годы ее трудов в Эа. И во тьме жил Мелькор, и часто бродил там в обличьях могучих и ужасных, и владел горами и безднами, и повелевал огнем и морозом, и всем, что было в то время жестокого, неистового и страшного.
Валары же отдали любовь и заботу землям за Пелорами и редко переходили горы и являлись в Средиземье. В сердце Благословенного Края был чертог Ауле, и там он трудился без отдыха, ибо во всем, что создали в той земле, он играл главную роль, и явно и тайно сделал множество вещей прекрасных и удивительных. От него исходят науки о Земле и обо всем, что есть в ней: знания тех, кто сам не творит, а лишь стремится понять сущее; и знания всех умельцев – ткачей, деревообделочников и металлургов; даже землепашцев и садоводов, хотя тем, кто возделывает землю и растит плоды, покровительствует также подруга Ауле, Йаванна Кементари. Именно Ауле прозван другом нолдоров, ибо они многому научились у него и стали искуснейшими из эльфов; и, по-своему пользуясь тем, чем одарил их Илуватар, многое прибавили к тому, чему научились – любили языки и письмена, вышивки, рисунки и ваяние. Нолдоры первыми научились создавать драгоценные камни; а самыми дивными, из камней были Сильмарили, – но они сгинули. Но Манвэ, самый могучий и благой из валаров, не забывал в своих думах Покинутую Землю. Ибо трон его утвержден на вершине Таниквэтиль, высочайшей горы Мира, что стоит на границе моря. Духи в облике воронов и орлов то и дело влетают в чертоги Манвэ и вылетают из них: взор их видит глубины морей и пронзает толщу гор, проникая в тайные бездны. Так ему приносили вести обо всем, что творилось в Арде; кое-что, однако, было сокрыто от глаз Манвэ и его слуг, ибо там, где восседал, объят черной думой, Мелькор, царила непроглядная тьма.