Вот вам вся жизнь ваших парижан, вся она укладывается в эти
несколько фраз. Верно? Но взгляните на существование человека с той высоты, на
какую им не подняться. В чем счастье? Это или сильные волнения, подтачивающие
нашу жизнь, или размеренные занятия, которые превращают ее в некое подобие
хорошо отрегулированного английского механизма. Выше этого счастья стоит так
называемая "благородная" любознательность, стремление проникнуть в тайны природы
и добиться известных результатов, воспроизводя ее явления. Вот вам в двух словах
искусство и наука, страсть и спокойствие. Верно? Так вот, все человеческие
страсти, распаленные столкновением интересов в нынешнем вашем обществе, проходят
передо мною, и я произвожу им смотр, а сам живу в спокойствии. Научную вашу
любознательность, своего рода поединок, в котором человек всегда бывает
повержен, я заменяю проникновением во все побудительные причины, которые движут
человечеством. Словом, я владею миром, не утомляя себя, а мир не имеет надо мною
ни малейшей власти.
Да вот послушайте, - заговорил он, помолчав, - я расскажу вам две истории,
случившиеся сегодня утром на моих глазах, и вы поймете, в чем мои утехи.
Он поднялся, заложил дверь засовом, подошел к окну, задернул старый ковровый
занавес, кольца которого взвизгнули, скользнув по металлическому пруту, и снова
сел в кресло.
- Нынче утром, - сказал он, - мне надо было предъявить должникам два векселя
- остальные я еще вчера пустил в ход при расчетах по своим операциям. И то
барыш! Ведь при учете я сбрасываю с платежной суммы расходы по взиманию долга и
ставлю по сорок су на извозчика, хотя и не думал его нанимать. Разве не забавно,
что из-за каких-нибудь шести франков учетного процента я бегу через весь Париж?
Это я-то! Человек, который никому не подвластен и платит налога всего семь
франков. Первый вексель, на тысячу франков, учел у меня молодой человек, писаный
красавец и щеголь: у него жилетка с искрой, у него и лорнет, и тильбюри, и
английская лошадь, и тому подобное. А выдан был вексель женщиной, одной из самых
прелестных парижанок, женой какого-то богатого помещика и вдобавок графа. Почему
же ее сиятельство графиня подписала вексель, юридически недействительный, но
практически вполне надежный? Ведь эти жалкие женщины, светские дамы, до того
боятся семейных скандалов в случае протеста векселя, что готовы бывают
расплатиться собственной своей особой, коли не могут заплатить деньгами. Мне
захотел ось узнать тайную цену этого векселя. Что тут скрывается: глупость,
опрометчивость, любовь или сострадание? Второй вексель на такую же сумму,
подписанный некоей Фанни Мальво, учел у меня купец, торгующий полотном, верный
кандидат в банкроты. Ведь ни один человек, если у него еще есть хоть самый малый
кредит в банке, не придет в мою лавочку: первый же его шаг от порога моей
комнаты к моему письменному столу изобличает отчаяние, тщетные поиски ссуды у
всех банкиров и надвигающийся крах. Я вижу у себя только затравленных оленей, за
которыми гонится целая свора заимодавцев. Графиня живет на Гельдерской улице, а
Фанни Мальво- на улице Монмартр. Сколько догадок я строил, когда выходил нынче
утром из дому!
Если у этих двух женщин нечем заплатить, они, конечно, примут меня ласковей,
чем отца родного. Уж как графиня начнет фокусничать, какую будет комедию ломать
из-за тысячи франков! Приветливо заулыбается, заговорит вкрадчивым, нежным
голоском, каким любезничает с тем молодчиком, на чье имя выдан вексель, пожалуй,
будет даже умолять меня! А я...- Старик бросил на меня холодный взгляд.-А я
непоколебим! - сказал он.