XI
Венецианка хороша доныне:
Глаза как ночь, крылатый взлет бровей,
Прекрасный облик эллинской богини,
Дразнящий кисть мазилки наших дней.
У Тициана на любой картине
Вы можете найти подобных ей
И, увидав такую на балконе,
Узнаете, с кого писал Джорджоне,
XII
Соединивший правду с красотой.
В дворце Манфрини есть его творенье:
Картин прекрасных много в зале той,
Но равных нет по силе вдохновенья.
Я не боюсь увлечься похвалой,
Я убежден, что вы того же мненья.
На полотне - художник, сын, жена,
И в ней сама любовь воплощена.
XIII
Любовь не идеальная - земная,
Не образ отвлеченной красоты,
Но близкий нам - такой была живая,
Такими были все ее черты.
Когда бы мог - ее, не рассуждая,
Купил, украл, забрал бы силой ты...
Она ль тебе пригрезилась когда-то?
Мелькнула - и пропала без возврата.
XIV
Она была из тех, чей образ нам
Является неведомый, нежданный,
Когда мы страстным преданы мечтам
И каждая нам кажется желанной,
И, вдруг воспламеняясь, по пятам
Мы следуем за нимфой безымянной,
Пока она не скрылась навсегда,
Как меж Плеяд погасшая звезда.
XV
Я говорю, таких писал Джорджоне,
И прежняя порода в них видна.
Они всего милее на балконе
(Для красоты дистанция нужна),
Они прелестны (вспомните Гольдони)
И за нескромным жалюзи окна.
Красоток тьма, - без мужа иль при муже,
И чем они кокетливей, тем хуже.
XVI
Добра не будет: взгляд рождает вздох,
Ответный вздох - надежду и желанье.
Потом Меркурий, безработный бог,
За медный скудо ей несет посланье.
Потом сошлись, потом застал врасплох
Отец иль муж, проведав, где свиданье.
Крик, шум, побег, и вот любви тропа:
Разбиты и сердца и черепа.
XVII
Мы знаем, добродетель Дездемоны
От клеветы бедняжку не спасла.
До наших дней от Рима до Вероны
Случаются подобные дела.
Но изменились нравы и законы,
Не станет муж душить жену со зла
(Тем более - красотку), коль за нею
Ходить, как тень, угодно чичисбею.
XVIII
Да, он ревнует, но не так, как встарь,
А вежливей - не столь остервенело.
Убить жену? Он не такой дикарь,
Как этот черный сатана Отелло,
Заливший кровью брачный свой алтарь.
Из пустяков поднять такое дело!
Не лучше ли, в беде смирясь душой,
Жениться вновь иль просто жить с чужой.
XIX
Вы видели гондолу, без сомненья.
Нет? Так внимайте перечню примет:
То крытый челн, легки его движенья.
Он узкий, длинный, крашен в черный цвет.
Два гондольера в такт, без напряженья,
Ведут его, - и ты глядишь им вслед,
И мнится, лодка с гробом проплывает.
Кто в нем, что в нем - кто ведает, кто знает?
XX
И день-деньской снует бесшумный рой,
И в час ночной его бы вы застали.
То под Риальто пролетят стрелой,
То отразятся в медленном канале,
То ждут разъезда сумрачной толпой,
И часто смех под обликом печали.
Как в тех каретах скорбных, утаен,
В которых гости едут с похорон.
XXI
Но ближе к делу. Лет тому не мало,
Да и не много - сорок - пятьдесят,
Когда все пело, пило и плясало,
Явилась поглядеть на маскарад
Одна синьора. Мне бы надлежало
Знать имя, но, увы, лишь наугад.
И то, чтоб ладить с рифмой и цезурой,
Могу назвать красавицу Лаурой.
XXII
Она, хоть уж была немолода,
Еще в "известный возраст" не вступила,
Покрытый неизвестностью всегда.
Кому и где, какая в мире сила
Открыть его поможет, господа?
"Известный возраст" тайна окружила.
Он так в известном окрещен кругу,
Но невпопад - я присягнуть могу.
XXIII
Лаура время проводить умела,
И время было благосклонно к ней.
Она цвела - я утверждаю смело,
Вы лет ее никак не дали б ей.
Она везде желанной быть хотела,
Боясь морщин, не хмурила бровей,
Всем улыбалась и лукавым взором
Мутила кровь воинственным синьорам.
XXIV
При ней был муж - всегда удобен брак.