А ложкуяпряталза
голенище грязного сапога и никогда не мыл.
Георг смотрит на пепел сигары. Пепел бел как снег.
--Послевойны прошлочетыресполовинойгода,--наставительно
отвечает он.-- Тогда безмерноенесчастьесделало наслюдьми.Атеперь
бесстыднаяпогоня за собственностью снова превратилав разбойников.Чтобы
это замаскировать, нам опять нужен лак хорошихманер. Ergo!(1)Нетли у
тебяещеоднойсигары? Эта фабрика никогданепозволитсебеподкупать
служащих одной сигарой.
Я вынимаю из ящика стола вторую сигару и отдаю ему.
-- Ум, опытность и старость все же иногда идут на пользу, -- замечаю я.
Онусмехается ивручаетмневзамен сигарпачку сигарет, вкоторой
недостает шести штук.
-- А что произошло еще? -- осведомляется он.
--Ничего. Клиентов не было.Но явынужденнастоятельнопроситьо
повышении моего оклада.
-- Опять? Ведь тебе только вчера повысили!
-- Не вчера.Сегодня утром в девятьчасов. Какие-то несчастные восемь
тысяч марок! И все-таки в девять утра это было еще кое-что. А потом объявили
новый курсдоллара,и я теперь уже не могу нанихкупитьдажегалстук,
только бутылку дешевого вина. А мне необходим именно галстук.
-- Сколько же стоит доллар сейчас?
-- Сегодня в полдень он стоил тридцать шесть тысяч марок! А утром всего
тридцать тысяч!
Георг Кроль рассматривает свою сигару.
-- Уже тридцатьшесть тысяч! Дело идетбыстрее кошачьего романа!Чем
все это кончится?
-- Всеобщим банкротством, господин фельдмаршал, -- отвечаю я. -- А пока
надо жить. Ты денег принес?
-- Только маленький чемоданчик с запасомна сегодня и завтра. Тысячные
и стотысячные билеты
(1)Следовательно(лат.).идаженесколькопачек с милыми старыми
сотенными. Околодвух споловиной килобумажныхденег.Инфляциярастет
такимитемпами,чтогосударственный банкнеуспевает печататьденежные
знаки. Новые банкноты всто тысяч выпущены всего две недели назад, а теперь
скоро выпустят бумажки в миллион. Когда мы будем считать на миллиарды?
-- Если так пойдет дальше, то всего через несколько месяцев.
-- Боже мой! --вздыхаетГеорг. -- Гдепрекрасные спокойные дни 1922
года? Доллар поднялся втот год сдвухсот пятидесяти марок всего до десяти
тысяч. Уже не говоря о 1921-м-- тогда это были какие-то несчастныетриста
процентов.
Я выглядываю на улицу. Лиза стоит у окна, теперь она в шелковом халате,
накоторомизображеныпопугаи.Зеркалоонаповесиланашпингалети
приглаживает щеткой свою гриву.
-- Взгляни наэто создание, -- с горечьювосклицаю я. -- Оно не сеет,
не жнет, но Отец Небесный все же питает его. Вчера у нее этого халата еще не
было. Шелк! Несколько метров! А я не могу наскрести какие-то жалкие гроши на
один несчастный галстук.