Ежедневно, едва рассветет, Кроль-младшийотправляется на вокзал и
потом мчится навелосипедев самые отдаленные деревни, если наши агенты --
могильщики илиучителясельскихшкол --заявяточьей-либо смерти.Он
довольно обходителен, а его дородность вызывает к нему доверие; поэтому он с
помощьюдвухкружекпива,неизменновкушаемыхутромиподвечер,
поддерживаетсебянадолжномуровне.Крестьянепредпочитаютнизеньких
толстяковизголодавшимсяверзилам. И костюм у негосоответствующий. Он не
носит ни черного сюртука, как его конкурент --агент Штейнмейера, ни синего
костюма,как разъездные агенты фирмы"Хольман иКлотц", -- сюртук слишком
напоминает о трауре,синюю пару все носят. Генрих Кроль обычно появляется в
выходном костюме -- полосатые брюки, черно-серый пиджак, старомодный стоячий
воротничокс уголкамии галстук матовыхколеров, с преобладанием черного.
Двагоданазад,именнокогдаон заказывал этот костюм, у неговозникло
минутное колебание и он задал себе вопрос-- неуместнее ли будет визитка,
но тут жеотверг этумысль,ибо былслишком малростом. Такойотказ он
считал для себя даже лестным; ведь и Наполеон был бы смешон, надень он фрак.
А в этойодеждеГенрих Крольпоистине выглядит скромнымуполномоченным
ГосподаБога-- каконо идолжно быть. Велосипедные зажимыпридаютего
обликучто-то домашнее и вместес темспортивное: в нашвекавтомобилей
кажется, что у таких людей можно купить дешевле.
Генрихснимаетшляпуивытираетлобплатком.Наулицедовольно
прохладно,и он отнюдь не вспотел: он делает это, только желая подчеркнуть,
чтовотон--чернорабочий,обремененныйтяжелымтрудом,мыже--
канцелярские крысы.
--Аянашмраморныйкрестпродал,--заявляет он спритворной
скромностью, за которой чувствуется безмолвный рев торжества.
-- Какой? Тот маленький? -- осведомляюсь я тоном, полным надежды.
-- Нет, большой, --ответствуетГенрихс ещебольшей скромностьюи
смотрит на меня в упор.
--Что?Большойкрестизшведскогогранитасдвойным цоколеми
бронзовыми цепями?
-- Вот именно. А разве у нас есть еще другие?
Генрихнаслаждается своимглупымвопросом,онсчитает его вершиной
саркастического юмора.
--Нет, -- отвечаю я. -- Другиху пас уженет. В том-то и беда! Этот
был последним. Гибралтарская скала.
-- За сколько же ты продал? -- осведомляется Георг Кроль.
Генрих потягивается.
-- За три четвертимиллиона,без надписи, без доставки и безограды.
Это все -- дополнительно.
-- Господи! -- восклицаем мы с Георгом одновременно.
Генрих смотрит на нас вызывающе -- удохлой пикшибывает иногда такое
выражение.