В голове его, казалось, царила совершенная пустота, ионне
вполне отдавал себе отчет в том, где находится. В начале сентября по утрам
уже бывает совсемтемно.РядыфонарейвокругФлоранаубегаливдаль,
обрываясь во тьме. Он находился на краю широкой улицы, которуюсейчасне
узнавал. Она уходила куда-то оченьдалеко,вглубокуюночь.Аонне
различал ничего, кроме овощей, которые сторожил. За ними, вдольмостовой,
наплывали друг на друга неясные очертания каких-тогромоздкихпредметов.
Посреди шоссе вставали крупные мутно-серые контуры повозок, загораживающих
улицу, и из конца в конец доносилось дыхание, -шумноедыханиевереницы
невидимых замглойлошадейвупряжках.Перекликающиесяголоса,стук
деревянных частей или звон упавшей на камни мостовой железной цепи, глухой
шорохссыпаемыховощей,затихающеегромыханьеповозки,осаживаемой
вплотную к тротуару, - всенаполнялоещесонныйвоздухтихимропотом
чьего-то напоенного звуками мощногопробуждения,близостькоторогоуже
ощущалась в этомтрепетномсумраке.Обернувшись,Флоранобнаружилза
своимикочанамикапустычеловека,плотнозакутанного,словно
запакованного, в плащ; он храпел, уронив головунакорзинусосливами.
Немного поближе, слеваотсебя,Флоранзаметилмальчикалетдесяти,
дремавшего с ангельской улыбкой на устах вложбинкемеждудвумягорами
цикория.Ипо-настоящемубодрствовалинатротуарелишьфонари,они
раскачивались в чьих-то невидимых руках, озаряя прикаждомсвоемброске
людей и овощи, которые, смешавшись в кучу, спали здесь в ожиданииприхода
дня. Но особенно поразили Флорана гигантские павильоны пообеимсторонам
улицы: их крыши, высясь одна над другой, казалось, все росли,ширилисьи
тонули в светящемся облакеогней.ВзамутненномсознанииФлоранаони
представлялисьвереницейчертогов,огромныхиправильных,
кристально-воздушных, на фасадах которых зажигались тысячи огненных полос,
- то был непрерывный, бесконечный ряд освещенныхрешетчатыхставен.Эти
узкие желтые поперечины образовывали между тонкими гранями столбов лесенки
света,которыетянулисьдотемнойлиниинижнихкровель,одолевали
нагромождение верхних крыш, прокладывая втолщезданийажурныекаркасы
огромных залов, где под желтымиотблескамигазамелькалибеспорядочные
груды еле различимых, серых,неподвижныхпредметов.Флоранотвернулся,
раздраженныйтем,чтонезнает,гденаходится,взбудораженныйэтим
исполинским и зыбким виденьем; когда же он снова поднял глаза,тоувидел
светящийсяциферблатсв.Евстафияисеруюгромадуцеркви.Этоего
чрезвычайно удивило. Он был у перекрестка св.Евстафия.
Тем временем вернулась г-жа Франсуа. Онасердитовозражалакакому-то
человеку с мешком на спине, который хотел купить у нее морковьпоодному
су за пучок:
- Помилуйте, Лакайль, надо же меру знать.