- Вы врач, сэр? - недоверчиво спросил он. Я отрицательно покачал головой.
Он глянул на Дональда, крепко сжал губы и снова повернулся ко мне. Его придирчивый взгляд скользнул по моим джинсам, выцветшей куртке, старому свитеру, дорожным башмакам и остановился на лице. Видно было, что я не произвел на него впечатления.
- Хорошо, сэр. Как вас зовут?
- Чарльз Тодд.
- Возраст?
- Двадцать девять лет.
- Профессия?
- Художник.
Констебль невозмутимо записывал мои ответы в блокнот.
- Рисуете картины или красите дома?
- Картины.
- А что вы делали сегодня, сэр?
- Выехал в половине третьего из Паддингтона, а со станции сюда пришел пешком.
- Цель визита?
- Просто так. Я всегда приезжаю сюда раз или два в год.
- Добрые друзья, значит?
- Да. И родственники к тому же.
Он повернулся к Дону и снова начал сыпать вопросами, но интонации его стали терпеливее и мягче.
- В котором часу вы обычно возвращаетесь домой в пятницу, сэр?
- Приблизительно в пять, - сказал тот без всякого выражения.
- А сегодня?
- Так же… - Лицо его болезненно исказилось. - Увидел, что в доме побывали грабители… позвонил в полицию…
- Да, сэр. Мы приняли ваш вызов в семнадцать ноль шесть. И после этого вы пошли посмотреть, что украдено?
Дональд не ответил.
- Наш сержант нашел вас в гостиной, сэр, если вы припоминаете.
- Почему… - с болью в голосе проговорил он, - почему она пришла домой?
- Надеюсь, что мы узнаем, сэр.
Скрупулезный допрос длился долго, но, насколько я понял, не достиг своей цели, а лишь довел Дональда до полного изнеможения. А я, к своему стыду, ощутил зауряднейший голод, потому что целый день ничего не ел, и с сожалением подумал, что обед, на который надеялся, не состоится. Регина не жалела для своих фирменных блюд всяких разностей, вина и приправ, и они у нее получались необыкновенно вкусными. Передо мной на мгновение возник облик Регины - грива темных волос, радостная улыбка. Я не мог смириться, что с ней стряслась такая беда!
Вечером ее тело положили в санитарную машину и увезли. Я все слышал, но Дональд как будто не понимал, что происходит. Я подумал, что, может быть, его мозг создал своеобразный защитный барьер перед всем, что причиняло ему нестерпимые муки, и это было естественно.
Инспектор наконец встал. От долгого сидения на табурете у него онемели ноги. Он сказал, что оставит в доме на ночь дежурного констебля, а сам вернется утром.
Дональд неопределенно кивнул. Он, очевидно, даже не расслышал его слов. Полиция уехала, а он все еще сидел в кресле, не в силах даже шевельнуться.
- Идем, - сказал я. - Идем спать!
Я помог ему подняться и повел по лестнице. Он шел как лунатик, не протестуя.
В спальне царил беспорядок. Однако в комнате с двуспальной кроватью, приготовленной для меня, все осталось на своих местах. Он, не раздеваясь, повалился на постель, закрыл глаза руками и в отчаянии задал вопрос, который задают все страдальцы на земле и на который нет ответа:
- Почему это случилось именно с нами?
Я пробыл у Дональда целую неделю, и на какие-то вопросы ответы нашлись, но не на этот.
Удалось, например, выяснить, почему Регина преждевременно вернулась домой. Оказалось, что у нее уже давно сложились довольно напряженные отношения с приятельницей из магазина цветов. И вот в тот день вспыхнула неприятная ссора, и Регина ушла. Она уехала где-то в половине третьего и, вероятно, сразу же отправилась домой, поскольку, по мнению экспертов, за два часа до пяти она уже была мертва.
Об этом, деликатно подбирая выражения, рассказал Дональду полицейский инспектор, заглянув к нам в субботу после обеда. Дональд вышел в сад и заплакал.