– Я – нет, – я подарила ему светлую улыбку доброй мамочки. – И вам не советую.
– Да, да, я знаю статистику, согласно которой катастрофой заканчивается только один рейс из миллиона, но это не успокаивает, – возбужденно проговорил паникер. – Вдруг этим злосчастным миллионным рейсом будет именно наш?!
– Друг мой, вы разве не знаете, что дурные мысли притягивают неприятности? – моя улыбка превратилась в усмешку. – Оставьте подсчет ваших шансов для лотереи!
– А вы отважная девушка! – восхитился сосед.
– Вы не первый, от кого я это слышу.
Я пожала плечами и отвернулась к окошку, давая понять, что считаю разговор оконченным.
– Ох, придется напиться! – сокрушенно пробормотал мой сосед и затих.
«Боинг» начал разбег по взлетной полосе. Я положила руки на подлокотники и закрыла глаза.
Взлет – это мое любимое! Когда самолет отрывается от земли и набирает высоту, я физически ощущаю это движение, меня отчетливо тянет вверх, и темнота под закрытыми веками из чернильной становится фиолетой, лиловой, красной – и, наконец, розово-золотой, цвета рассвета. Тогда я открываю глаза, чтобы увидеть небо, одно только бескрайнее небо, чистое, как бумага, которой еще не коснулось перо.
Это небо позволяет почувствовать и поверить, что все, что случилось до сих пор, было правильно, раз оно ничуть не испортило настоящий момент.
Мое сердце спокойно, моя совесть чиста, и в самолете я засыпаю крепко, как ребенок.
Вот только сны мне в последнее время частенько снятся чужие.
Спала я недолго и проснулась внезапно, как будто вынырнула из воды. Вода мне и снилась – темная, густая, как нефть. Она медленно, но неотступно прибывала, сантиметр за сантиметром поглощая крепостную стену из белого, как мел, тесаного камня. В тусклом свете бледного северного солнца, спеленутого серыми облаками, каменная кладка напоминала старое серебро с чернением на месте чеканно четких швов и стыков.
Чужой голос озвучил в моей голове не мои стихи:
Стена упорно росла вверх, и прибывающая вода никак не могла приблизиться к ее зубчатому краю. Там, безостановочно удлиняя белоснежные клыки выступов, работали бородатые каменщики в одеждах из сурового полотна и дубленой кожи, сновали, поднося рабочим кирпичи, простоволосые женщины и дети, стучали и звякали инструменты. А снизу, маслянисто блестя, подступало черное безмолвие, и тонущее в нем отражение бледного солнца пугало обещанием пусть не скорого, но неизбежного конца…
Я распахнула глаза и испытала чувство огромного облегчения, осознав, что нахожусь в другом мире.
Чужие сны бывают удивительно яркими и реальными. Может быть, это не совсем сны? Может, кусочки настоящей жизни – из моего будущего или из чужого прошлого? Я предполагаю, что видения могли перейти ко мне от Даниэля, а ему самому они достались от его собственных жертв. Такой удивительный побочный эффект, возникающий при жадном поглощении чужой жизни.
– Не хотите ли глоток вина? – удивительно в тему спросил меня назойливый сосед.
Я повернула голову и оценила обстановку.
Пока я спала, соседушка разжился бутылкой красного и даже успел ее ополовинить. Это не сделало мужчину менее разговорчивым, но нервозные интонации в голосе пропали. Теперь он был бодр, весел и смело протягивал мне прозрачный стаканчик.
– Вижу, вы заранее запаслись чистой посудой в расчете на то, что я составлю вам компанию, – отметила я.
– Да, – он не стал запираться. – Знаете, есть вещи, которые просто противно делать в одиночестве!
– Очень хорошо знаю, – я тоже не стала запираться.
– Например, пить вино, – закончил он и наклонил бутылку, чтобы наполнить мой стакан. – За приятный полет и мягкую посадку!
Мы сдвинули безголосые пластиковые стаканчики и выпили. Вино оказалось весьма посредственным, но я удержалась от критического замечания. Все равно ведь выбора не было: ближайший бар находился от нас в десяти километрах вниз по прямой.
– Вы летите в Милан? – сосед жаждал общения.
– А вы разве не туда же? Может, сойдете раньше? – я иронично прищурилась.
– Наоборот, продолжу путь. У меня дела в Швейцарии. По банковской части!
Это прозвучало очень напыщенно. Наверное, соседушка надеялся произвести на меня впечатление. Боюсь, я здорово разочаровала его, когда безразлично отозвалась:
– Разумеется, какие же еще дела могут быть в Швейцарии? Только по банковской части.
Я нажатием кнопки опустила свое кресло и сказала:
– Еще раз приятного вам полета, а я постараюсь его проспать.
Ночь у меня, если верить тому парню с яхты и моим слипающимся глазам, была беспокойная, и перед началом новой главы в истории я должна как следует отдохнуть.
4
Предстояла встреча с мужчиной, который был моим любовником на протяжении нескольких дней, а точнее говоря, ночей больше года назад. Он живет, в основном, в Польше, я в России, а познакомились мы во Франции, и вся эта богатая география не пошла на пользу нашей истории.
Разъехавшись, мы переписывались, созванивались и периодически воссоединялись в мечтах, но случая воплотить фантазии все не представлялось. Не могу сказать, что это меня очень удручало. Как говорится, нет незаменимых мужчин! Желающих меня порадовать я в достаточном количестве нахожу и на родине, так что светлый образ Павла в галерее портретов небезразличных представителей противоположного пола занял почетное место в запаснике.
И вот когда эмоции годичной давности изрядно потускнели и выцвели, мы вдруг встречаемся не в области фантазий, а на твердой почве альпийских гор!
Признаюсь, я нервничала.
У каждого из нас свои недостатки. Я, например, не из тех, кто бережно хранит в своей памяти дела (как и тела) давно минувших дней. На мой взгляд, в выражении «личная жизнь» главное слово – жизнь, а былые романы тем и отличаются, что их просто не существует больше.
По моим наблюдениям, зачастую люди лелеют давние воспоминания не потому, что те дарят им непреходящую радость, а с тайной целью избавиться от внутренней неудовлетворенности тем, как все вышло. Ведь уже завершившуюся историю можно беспрепятственно шлифовать и ретушировать, постепенно превращая в идеальную картинку! Навести лаковый глянец на прошлое достаточно просто, тогда как с реальностью этот трюк не проходит.
Я живу настоящим, связываю определенные надежды с будущим и стараюсь вовсе не трогать прошлое – не анализировать и не поэтизировать. «Только не оглядывайся!» – один из моих руководящих принципов, я ему следую неукоснительно.
Оглядываться на ходу опасно – можно сбиться с дороги или споткнуться и упасть. А остановиться, чтобы оглянуться, – значит отстать от времени и выпасть из жизни.
Дети смотрят только вперед – и растут. А взрослые с какого-то момента начинают все чаще оглядываться назад – и стареют. Я думаю, что старым человек становится тогда, когда прошлое оказывается для него более реальным, значимым, интересным и насыщенным, чем будущее.
Остановился, оглянулся, засмотрелся, умер. Именно эту очевидную связь буквально иллюстрирует библейская история злосчастной жены Лота! Поэтому я стараюсь поменьше думать о том, что уже прошло. Персоны или события, чье воздействие на мой сегодняшний день иссякло, перестают для меня существовать. Воспоминания о них я либо выбрасываю за борт, либо наглухо изолирую, подобно тому, как на подводной лодке при аварии закрывают нежизнеспособные отсеки, чтобы оставаться на плаву и продолжать движение. Мне совершенно ясно: если прошлое меня не отпускает, значит, это еще не прошлое.
То, что началось чуть больше года назад, закончится для меня не скоро. Может быть, даже никогда не закончится. Но первый круг в этой игре я уже прошла и поднялась на следующий уровень в принципиально ином качестве.
– Что ж, начинаем новый тур! – бодрячком отозвался на эти мои мысли внутренний голос.
Самолет благополучно сел, и я прошла по рукаву в здание аэровокзала одной из первых: настроение было боевое, терять время не хотелось.
Не было и желания продолжить путь в компании назойливо общительного соседа. Не обращая внимания на его окрики, я быстро проследовала к стоянке такси и села в первую же машину.
– В Лугано, пожалуйста!
Я ведь тоже приехала в Швейцарию, в частности, по банковским делам.
Лугано – не только модный курорт, это еще и третий по величине финансовый центр Швейцарии. Здешние жители шутят, что в Лугано на тридцать тысяч населения приходится триста банков. Их здания, соперничающие в роскоши и импозантности, во многом определяют архитектурный облик города. Если это и преувеличение, то незначительное. Думаю, если суммировать клиентские базы, то полученный протяженный список посрамит своей содержательностью перепись населения большой страны.