Конечно,дух можно описать с помощью любого из этих понятий. Но вот что и есть самое непонятное –дух есть одновременно и все перечисленное, и ничто из них.
Он добавил, что то, что я считал абстракциями, – это или противоположность всех реальных вещей, которые я могу себе представить, или вещи, в моем понимании не имеющие конкретного существования.
– Тогда для магаабстрактное есть нечто, не имеющее параллели в условиях существования человека, – сказал он.
– Но это одно и то же, – закричал я. – Неужели ты не видишь, что мы говорим об одних и тех же вещах? ■
– Нет, – настаивал он. – Для магадух естьабстрактное просто потому, что онзнает его без слов или даже мыслей. Он естьабстрактное, потому что маг не может себе даже представить, что такоедух. И тем не менее, не имея ни малейшего шанса или желания понятьдух, маг оперирует им. Он узнает его, подзывает его, знакомится с ним и выражает его своими действиями.
Я безнадежно качнул головой, не в силах понять, в чем тут разница.
– Причиной твоего непонимания является то, что я употребил термин «абстрактное», чтобы описатьдух, — сказал он. – Для тебяабстрактное — всего лишь слово, описывающее состояние интуиции. Примером является словодух, которое не описывает разум или прагматический опыт и которое, конечно, служит тебе только для того, чтобы просто разбудить фантазию.
Я разозлился на дона Хуана. Я назвал его упрямым, и он начал смеяться надо мной. Он посоветовал мне подумать над утверждениями о том, чтознать можно независимо от языка, не беспокоясь о понимании, и тогда, возможно, что-то прояснится.
– Подумай вот над чем, – сказал он. – Сама по себе встреча со мной не имела для тебя значения. В тот день, когда я тебя встретил, ты встретился сабстрактным. Но поскольку ты не мог говорить о нем, ты его не заметил. Маги встречаютабстрактное, не думая о нем, не видя его и не чувствуя его присутствия.
Я промолчал, поскольку мне не доставляло удовольствия спорить с ним. Временами мне казалось, что он умышленно сбивает меня с толку. Но дон Хуан был чрезвычайно доволен собой.
ПОСЛЕДНЕЕ ОБОЛЬЩЕНИЕ НАГВАЛЯ ХУЛИАНА
В патио дома дона Хуана было так же прохладно и тихо, как под сводами монастыря. Там росло несколько больших фруктовых деревьев, посаженных очень близко друг от друга, – видимо, затем, чтобы регулировать температуру и поглощать шум. Когда я впервые вошел в его дом, то, помнится, попытался критиковать нелогичность расположения деревьев. Будь моя воля, сказал я тогда, я отвел бы больше места для каждого из них. Но дон Хуан ответил, что эти деревья являются не его собственностью, но свободными и независимыми деревьями-воинами, которые присоединились к егопартии воинов, и что мои замечания, верные относительно обычных деревьев, в данном случае неуместны.
Его ответ показался мне метафорическим. Тогда я еще не знал, что все, о чем говорит дон Хуан, имеет буквальный смысл.
Сейчас мы с доном Хуаном сидели в плетеных креслах и смотрели на фруктовые деревья. Они были увешаны плодами. Я заметил, что это не только красивое зрелище, но еще и очень интригующее, поскольку для фруктов был не сезон.
– Я могу рассказать тебе об этом интересную историю, – ответил он. – Как ты знаешь, эти деревья являются членами моего отряда. Сейчас они плодоносят, потому что здесь, под ними, все воины моего отряда говорили и выражали свои чувства по поводу определенного путешествия, которое нам вскоре предстоит. И деревья знают, что, когда мы отправимся в свое грядущее путешествие, они будут нас сопровождать.
Я с недоумением посмотрел на него.
– Я не могу оставить их, – объяснил он. – Они тоже воины. Они бросили свой жребий и выбралиотряд Нагваля. И они знают, как я к ним отношусь.