– Ты куды, соколик? – Баба-яга как русский дух учуяла, сразу в окошко высунулась. – Пошто мимо идёшь, не здороваешься?
– Привет, бабуля, – вежливо сказал Иван. – Только некогда мне. Опять Берендей службу мне нашёл. Войско целое затерялось – искать иду.
– И верно, – припомнила Яга. – В прошлом годе проходили здесь… Сотня витязей прекрасных. Их, видно, в Чудной долине заколдовали.
– А кто? – тут же поинтересовался Иван.
– Тс-с-с… – Яга испуганно приложила палец ко рту. – Об этом вслух не говорят. Да и не знаю я точно. Сорока одна мне натрещала, что завелось там Диво какое-то. Кто на него глянет, тот уж по своей воле не уйдет.
Иван как про Диво услышал, так и припустил со всех ног, поняв, что и вправду витязи в опасности.
– Стой, Ваня! – крикнула ему вслед Яга. – Мне тут давеча домовые ступу новую сладили. Может, старую возьмёшь – всё быстрее будет.
– Да я ж в неё не помещусь, – заметил Иван, глянув на старую прогнившую ступу.
– А ты верхом на неё садись, – посоветовала Яга. – Ей всё равно, как лететь – хоть боком, хоть задом… А править – как лошадью: скажешь «Но!» – вперёд полетит, скажешь «Тпру!» – совершит мягкую посадку.
Больше времени на разговоры Иван тратить не стал, уселся на ступу да и полетел туда, где солнце встаёт. По дороге двух гарпий заморских, тварей крылатых, повстречал. Пока они промеж собой дрались, кто мужика-лапотника есть будет, Иван им палицей железной все зубы повышибал, а потом пожалел об этом. Хотели они ему подробно про Диво рассказать, да не смогли – без зубов-то какие разговоры.
А ступа и вправду старая была – сотню вёрст пролетит и на отдых просится. И вот на третий день прилегла ступа отдыхать, а Иван пошёл дичь какую-нибудь добыть себе на обед, да вдруг споткнулся о какой-то пенёк, а тот от него наутёк по косогору побежал. Только разве ж от Ивана скроешься… Догнал он пенька в три прыжка, перевернул, а там оказался лесовичок в соломенной шляпе.
– А ну, – говорит Иван, – признавайся, кто ты таков и от кого прячешься.
Лесовичок очки на нос натянул, глянул на Ивана и только после этого заговорил:
– Эха! Да ты вроде не Дивов слуга. Я тебя тута и не видел… Лесовик я, Спиридон. А Диву я не служу, потому что без очков ничего не вижу. Как чую, что Диво приближается, – я сразу очки с глаз долой…
– Хоть какое оно, это Диво? – спросил Иван.
– А оно своего вида не имеет, – начал рассказывать Спиридон. – Витязю оно кажется красной девицей, девице – добрым молодцем, медведю – бочкой, в которой мёд никогда не кончается, кабану – дубом с желудями…
– И как же с ним совладать-то? – вслух задумался Иван.
– А ты с ним биться собрался? – изумился Спиридон и тут же обратно под пенёк полез. – Моя хата с краю – ничего не знаю.
– А вот это видал?! – Вытащил Иван лесовика из-под убежища и под нос ему палицу железную сунул.
– Богатырушка… – тут же заверещал Спиридон, не зная, кого ему больше бояться – Диву или богатыря пришлого. – Всё скажу, только не шуми. Мне прадед мой рассказывал, что если Диву этого напугать при всём народе, оно с испугу свой обычный вид покажет. А того, кто хоть раз видел его настоящего, Диво уже не обманет.
На дворе уж ночь была, тут и созрел у Ивана хитроумный план… Засунул он Спиридона в ступу, сам на неё сел и велел лесовику дорогу показывать к шатру Дивову. А как долетели, спустил вниз верёвку, которая у лесовика в хозяйстве нашлась, зацепил медным крюком за край шатра, а другой конец подальше в кусты забросил.
– А теперь слушай, – сказал Иван лесовику, когда они уже в зарослях недалече от шатра затаились. – С утра, чуть свет, я на ступе взлечу и над Дивовым станом кружить буду, а ты за верёвку дёрни, так чтобы шатёр повалился. А я уж в Диво этого палицу метну.
– Только ты сразу мечи, пока его не разглядел, а то не сможешь ведь, завораживает с первого взгляда…
Утром вокруг шатра начал народ собираться – и селяне, которые по неосторожности за грибами не туда пошли, и дружина Берендеева, и звери, и птицы, даже жираф один, неизвестно как из Африки добравшийся. Никто на Ивана даже не посмотрел, когда он на ступе вылетел – все ждали, когда Диво почивать закончит и начнёт голосом сладким говорить, что кому сегодня делать, как ему, Диву, угодить.
Тут-то и дёрнул Спиридон-лесовик за верёвку, и шатёр набок повалился. А Иван, едва заметив, что кто-то там лежит на перинах пуховых и простынях кружевных, палицу свою метнул. Только сразу же за ней вдогонку бросился, потому как привиделось ему, что пуд железа летит прямо в девицу красоты неописуемой, и стыдно стало ему за злодейство своё. Только палица быстрее хозяина оказалась – страшный визг раздался, и вместо красной девицы обнаружилась тварь какая-то – зелёная, хвостатая, с пятачком, как у хряка, пастью, как у лягушки, только зубами утыкана, а уши – как оладьи, только синие… Схватил её Иван за холку, а Диво тут же вопить принялось:
– Я – Диво! Диво дивное! Глаз не оторвать!
– Глаз я тебе отрывать не буду, – пообещал Иван. – Я тебе башку оторву. – Хотел было он так и сделать, да только передумал и засунул Диво в мешок. – А может, и сгодишься для царёва зверинца…
А витязи Берендеевы, как только наваждение с них спало, вокруг Ивана столпились, стоят понурые, не знают, что и сказать.
– До дому сами дорогу найдёте или проводить? – спросил у них Иван.
– Найдём… Как не найти, – ответили витязи хором.
– Тогда и я полетел. Надо бы Яге ступу вернуть. – Иван на ступу забрался, мешок с Диво на плечо забросил. – Да и домой надо, а то ведь напашет там этот министр… Землю пахать – это не декреты подписывать.
Сказ четвёртый
О том, как Иван – крестьянский сын жар-птицу отыскал
С тех пор, как на царевне Милане женился Иван – крестьянский сын, царь Берендей вконец обленился: только одну дорогу и знал – от печи до трона и обратно. А случись напасть какая – так на то и Иван…
Как-то раз спал царь на печи и вдруг сквозь сон слышит топот и крики какие-то, будто неприятность какая случилась… И правда – ввалился в опочивальню царскую воевода да как завопит, слёзы по усам размазывая:
– Величество! Из зверинца царского Жар-птицу украли! Что делать-то будем?
Царь больше огорчился, что разбудили его не вовремя – уж больно сон приятный ему снился: будто приехали к нему послы заморские, и каждый по диковине в подарок привёз. Очень уж ему нравилось, когда у него есть что-то такое, о чём другие и не мечтают. А за птицу он даже и не обеспокоился – знал, что Иван что хошь сделает, кого угодно отыщет…
– Скажи Ивану, чтоб нашёл казённое добро и на место вернул, – пробормотал Берендей сквозь сон, перевернулся на другой бок и снова захрапел.
А Иван тем временем с Миланой вокруг палат каменных прогуливался, свежим воздухом дышал. Им и вздохнуть свободно одно время и было – когда царя сон одолевал.
– Ванечка! – закричал вослед ему воевода. – Слышал, беда у нас какая? Надобно Жар-птицу вернуть, а то Их Величество нам всем прикажет головы поотрубать.
– Не выдумывай, полкан! – ответил ему Иван, зная, что царь за всё царствование своё никого ещё не казнил, а грозится тока. – Я что – сыскарь, что ли? У Берендея шпиёнов полно, вот они пусть и ищут.
– Они уж с утра ищут, и всё никак… – У воеводы от огорчения даже усы обвисли. – Ты уж не подведи… Начни, как полагается, с осмотра места происшествия.
Иван и сам понимал, что царский приказ всё равно исполнять придётся, и, с Миланою попрощавшись, направился в кунсткамеру, где всякие диковины хранились… Прошёл он мимо русалки речной, которая всё равно была немой как рыба, и тут к нему, гремя цепями, Диво подскочило.
– Позвольте заложить, Ваше Высочество… – прошептало Диво, так чтобы другие не слышали. – Клетку с Жар-птицей утащили горные орлы на Кудыкины горы. Думаю, их царь жениться хочет – вот и ищет себе невесту поприличней…
До Кудыкиных гор не одну сотню вёрст топать надо было, а потом ещё вверх лезть на три версты – не меньше. Диво-то и соврать могло, а проверить всё равно надо было. Так что взял Иван со складу сандалии-скороходы с крылышками, которые Берендею Грецкий царь подарил на день рождения, и помчался на север, через холмы и дубравы перепрыгивая.