— Привет, — буркнул он. Как будто это я ему дорогу преградил. И вообще всю жизнь испортил.
— И тебе не сдохнуть, — жизнерадостно улыбнулся я. Вообще-то, я и впрямь был рад его видеть. Потому что на него смотреть — это чисто эстетическое удовольствие. Как на те же картины в музее. Только вот Глеб интереснее. И многограннее. И сложнее, чем кажется.
— Клим… — как перед прыжком в воду. Что, думает, я его съем? Или начну кричать и полезу драться? Ну, я, конечно, может, и неадекватный, но не до такой же степени.
— Внимательно тебя слушаю, — изобразил я живой интерес. Ну правда же интересно, чего он мне скажет. На того, кто может признать, что был не прав, он не похож. Было бы приятно оказаться первым человеком, перед кем этот мрачный тип извинится.
— А пошли на свидание?
— Чего? — я вылупился на него, как баран на новые ворота. Я-то уже рассчитывал на горячие извинения и заверения в том, как я был прав, и вообще, какой я чуткий, внимательный и все понимающий, а еще, конечно, красивый, сексуальный безмерно, а характер вообще чудесный, и то, что я периодически пытаюсь себя убить, только придает мне шарму, прямо как во французских фильмах, а он тут со своим свиданием… хотя вроде это же и круто? Я же вроде этого и хотел.
— Я позвал тебя на свидание.
— Я же ебанутый? — ну да, не сдержался, выползла из меня таки тщательно сдерживаемая обида. Детская, а потому и не хотелось ее демонстрировать. Тем более ему.
— В этом есть своя прелесть, — твердо сказал Глеб и прямо посмотрел на меня. Я, вместо того, чтоб уставиться ему в глаза и поискать в них совесть, залип на его губах. Пухлые, красные, наверняка теплые, а на ощупь шершавые, так бы и потрогал, желательно языком.
— Что, перестал дуться на то, что я сказал тебе правду? — все-таки ляпнул я. Язык мой — враг мой.
— Я не дулся, мне, наоборот, понравилась твоя прямолинейность, — покачал Глеб головой. Баран упрямый. Врет и не краснеет. Понравилось ему, как же.
— Ага, — ехидно поддакнул я. — Ты дверью так саданул, я думал, у меня с потолка штукатурка посыплется.
— Ну, я был немного зол из-за того, что ты сунул нос не в свое дело и… Блять, да у меня твои слова два дня из головы не выходили, блядский ты выродок психотерапевта. Кажется, мне и впрямь пора съезжать из дома куда подальше, — наконец-то сказал чистую правду Глеб. — Только хуй знает куда. На вокзал, наверное. Вместо отчима буду бомжей пиздить.
Интересный он все-таки. И матом много ругается, когда злится и растерян. Однозначно мой типаж.
— Можно же и квартиру снять. Или комнату хотя бы.
— Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь меня поселит за большое спасибо. Это минимум десятка нужна, а у меня стипендия три семьсот, плюс заработки от случая к случаю, но нужная сумма все равно хрен насобирается. К тому же, ещё и кушать что-то надо. И вообще, какого черта я тебе все это рассказываю?
— Потому что я умею к себе расположить. Правда, здорово?
— Неебически.
— А я о чем. Ладно, считай, что я согласен на свидание, если ты сам ещё не передумал.
— Как это ни удивительно, но нет.
— И правильно, потому что я, кажется, знаю, как решить твою маленькую проблемку. Может, сходим в тот бар?
— Пиво ты не получишь.
— Больно надо мне твое пиво, я вообще больше лимонад люблю. Больше всего «тархун». В детстве постоянно верещал, чтоб мне немедленно купили «трахуна», и маме было за меня очень стыдно, а ещё…
— Бога ради, заткнись ты хоть на минуточку!
***
Пиво Глеб мне все-таки купил, умею я убеждать. В том плане, что мне легче дать желаемое, чем объяснить, почему нет. Глеб сдался на двадцать четвертой минуте моего ноющего бубнежа.
— Ну, как ты предлагаешь мне решить маленькую проблемку?
— А я думал, что у тебя большой, — задумчиво почесав маковку, заявил я. Ну на самом деле ведь думал. Перед сном и с утра два раза. Представлял, так сказать, обнаженную натуру Глебушки для вдохновения. А что здесь такого? Мне семнадцать, у меня гормоны, а у Глеба красивые глаза, классное телосложение и мозговыносящие татуировки. Ну, и характер дерьмовый. Заводит.
— Я тебе сейчас этот стакан с пивом об голову разобью, — выдохнул Глеб.
— О! — оживился я. — Такого я ещё не пробовал!
— Ты точно своей смертью не умрешь.
— Ты только понял, что ли? Ладно-ладно, не дыши так и вилку положи, что ты ее выгнул в обратную сторону? Кстати, очень впечатляюще. Короче, о твоей проблеме. Тебе просто нужно снять квартиру.
— Ты что, издеваешься? — тихо и как будто обреченно спросил Глебушка. Он ещё и сомневается.
— Я просто займу тебе денег.
— Ты придурок? Я не возьму у тебя денег!
— Ну, я придурок, имеющий привычку копить карманные деньги. И потом, выхода-то у тебя все равно нет. И я задолжал тебе минимум за пару кружек пива.
— Ладно, — кивнул Глеб. — Допустим, я действительно возьму у тебя деньги, сниму квартиру, но потом-то чем буду расплачиваться, натурой?
— Я бы согласился, — честно сказал я, облизывая его взглядом. Хорош! — Ты просто устроишься на работу. Ну, на нормальную.
— У тебя все время все так просто. Ты думаешь, если бы я мог найти нормальную работу, я бы сейчас тут страдал сидел?
— Ни за что не поверю, что во всем городе не нашлось ни одного порядочного работодателя.
— О, они есть. Но им нужны опытные. Или хотя бы те, кто готов работать весь день, в ущерб своей учебе. А я так не хочу.
— Ну что ж, считай, что на твоей улице праздник, а я символизирую собой фею-крестную.
— Господи, я как будто с инопланетянином разговариваю, ты сам-то хоть через раз понимаешь, что несешь?
— Я несу радость людям. И вообще, что тут было непонятного? Сегодня, говорю, день исполнения твоих желаний. Как жалко, что ты не желаешь стриптиз в моем исполнении, но, может, когда-нибудь… Короче, я попробую поговорить с мамой и папой, обрисовать ситуацию, у них наверняка найдется какая-нибудь подработка для тебя. То есть у мамы в музее делать конечно нечего, но зато она с батьки с живого не слезет, пока он тебе не даст какую-нибудь работу у себя на заводе. Ты вообще как, к тяжелому физическому труду готов?
— Конечно, готов. Клим, спасибо тебе, серьезно. Ты реально поехавший, но… — он покачал головой, не в силах подобрать слова. Оно и верно. Вон он я какой — совершенно неописуемый.
— Ну, ты пока погоди с благодарностями, вот когда все устроим… а ты качаешься, да? У тебя такие мускулы, м-м-м…
— Ну, я немножко занимаюсь, да. В основном, плаванием, я в университетской сборной.
— А я знаю джиу-джитсу.
— Серьезно?
— Абсолютно. Джиу-джитсу, самбо, дзюдо, айкидо и много других страшных слов.
***
Вечером я поговорил с родителями. Ситуацию Глеба я немного усугубил, дабы воздействовать на мамулину жалость, и немного переусердствовал — мама тут же немедленно велела Глебу позвонить и позвать его жить к нам. Пришлось доказывать, что все не так плохо, а еще Глебушка мальчик самостоятельный и независимый, всего в этой жизни хочет добиться сам. Тут уж проникся папа, он таких людей очень уважает. Сказал, что, в принципе, вполне может найти Глебу занятие и что тот может приходить в понедельник.
Радостную весть я тут же отправил смс-кой Глебушке (мы наконец-то сподобились обменяться номерами), и тот отреагировал очень эмоционально. Матом. Ещё пообещал поцеловать в благодарность. Я немножко почувствовал себя проституткой. Прикольное ощущение.
***
— Сына, ты не видел мое снотворное? — мамуля подслеповато щурилась, шаря рукой в тумбочке.
— Может, в аптечке? — предположил я, хотя прекрасно знал, что нет их там. Таблетки лежали в моем рюкзаке и ждали своего звездного часа. С ними у меня долгая и веселая история. Сначала я выковыриваю из блистера все таблетки, потом трагично складываю их себе в рот, вспоминая самые печальные дни своей жизни, потом глотаю и ложусь на кровать ждать смерти. Минут через пять-десять я передумываю, иду в туалет и вызываю у себя рвоту. Ну, может, конечно, это и не так весело, как мне видится…