— Как я сказал, это очень полезно мне, — сказал Игер. — И мы привезли огромную, кучу деталей от челнока ящеров, так что мы сможем изучить их лучше.
— Меня это беспокоило, — сказал Годдард. — Ящеры точно знали место, где приземлились Весстил со Страхой. Нам повезло, что мы спрятали и разобрали челнок так быстро, потому что они изо всех сил старались уничтожить его. Они вполне могли высадить десант, чтобы убедиться в своем успехе. И только дьявол смог бы их остановить.
— Они больше не суются куда попало, как они делали, когда только приземлились, — сказал Сэм. — Я полагаю, это из-за того, что мы несколько раз давали им отпор, когда они чересчур наглели.
— И это верно — или, боюсь, на данный момент мы проиграли войну. — Годдард поднялся и потянулся. Судя по гримасе, он скорее испытывал при этом страдание, чем удовольствие. — А другой причиной переезда в Хот-Спрингс являются источники. Я сейчас пойду к себе в комнату, чтобы погрузиться в горячую ванну. Я так привык обходиться без комфорта, что почти забыл, как это чудесно.
— Да, сэр, — с энтузиазмом согласился Игер.
Комната на четвертом этаже в главном госпитале армии и флота, которую он делил с Барбарой — а теперь и с Джонатаном, — не имела ванны: помыться можно было только внизу, в конце холла. Сэма это не беспокоило. Годдард был весьма важной персоной, а сам он — просто служащим по призыву, приносившим пользу по мере сил. С другой стороны, водоснабжение и канализация на ферме в Небраске, где он вырос, состояли из колодца и халабуды с двумя дырками позади дома. И никакой проточной холодной, а тем более горячей воды.
В его комнате было гораздо приятнее зимой, чем в летнее время, когда не требовалось погружаться в местные источники, чтобы стать горячим и мокрым. Направляясь по коридору к комнате № 429, он услышал, как шумит Джонатан. Он вздохнул и ускорил шаг. Барбара совсем не знает покоя. И ящеры-военнопленные, которые живут на этом этаже, тоже.
Он открыл дверь. Во взгляде Барбары мелькнуло облегчение, когда она узнала входящего. Она протянула ему ребенка.
— Подержи его, пожалуйста, — сказала она. — Что бы я ни делала, он никак не хочет успокоиться.
— Хорошо, дорогая, — сказал он. — Посмотрим, не мучает ли его отрыжка.
Он взвалил Джонатана животиком на плечо и стал поколачивать его по спинке. Он стучал, словно по барабану. Барбара, которая делала это более нежно, нахмурилась, но отец добился успеха. Раз — и Джонатан басовито срыгнул порядочное количество полупереваренного молока. Затем он заморгал и стал выглядеть более счастливым.
— Молодцы! — воскликнула Барбара. Она вытерла мундир Сэма пеленкой. — Вот так. Я стерла почти все, но, боюсь, от тебя некоторое время будет пахнуть кислым молоком.
— Это еще не конец света, — сказал Игер. — Можешь плюнуть и растереть.
Запах кислого молока больше не беспокоил его. В комнате почти всегда воняло грязными пеленками, даже когда они были убраны. Запах напоминал ему коровник на родительской ферме, но Барбаре он об этом никогда не говорил. Он держал маленького сына на вытянутых руках.
— Ну вот, мальчик. Спрятал все там, где мамочка не смогла найти, так ведь?
Барбара потянулась к ребенку.
— Теперь я могу его взять, если хочешь.
— Ладно уж, — сказал Сэм. — Я не буду его держать все время, но, похоже, тебе требуется передышка.
— Хорошо, что ты так считаешь.
Барбара опустилась на единственный в комнате стул. Она уже не была той дерзкой девчонкой, какой Сэм знал ее: сейчас она выглядела изнуренной, как и вообще в последнее время. Если вы не выматываетесь, имея ребенка, то с вами что-то неладно — или же у вас есть слуги, которые выматываются вместо вас.