– Но требуется заверенная подпись владельца под документом, удостоверяющим поломку. Мой отчет в двух экземплярах. Комбинацию высылают в специальном запечатанном конверте, который имеет право вскрыть только владелец в присутствии двух свидетелей. «Готлиб и сыновья» крайне солидная фирма.
– Заткнись, если не хочешь рассказывать это вонючим русалкам, – торговец внял. – Теперь слушай внимательно. Ты переезжаешь. Я приглашаю тебя пожить у меня на вилле. Отказ воспринимается, как личное оскорбление. Ты же не хочешь меня оскорбить?
Франц Адельберг замотал лысой головой.
– Молодчина. Сегодня же напишешь отчет и составишь документ. Свидетелей я тебе обеспечу. Подпись владельца тоже, в лучшем виде.
Мики Перо был старым испитым говнюком. Но одного у него было не отнять. Он мог подделать любую подпись так, что даже владелец бы не отличил.
Он состряпал для Люпионе подпись Карла Бронштейна на всех нужных бумагах. И подписи свидетелей. Он бы мог заменить Адельберга, но сучий потрох переписывался с Готлибом по‑немецки. Языка бошей Мики не знал.
Пришлось еще нанимать переводчика, чтобы торгаш не написал лишнего между строк. Но в конце‑концов все устаканилось. И через две недели перед Люпионе лежал опечатанный в дюжине мест конверт с мастер‑комбинацией к сейфу ювелира.
Той же ночью Чак Бритва отправился на дело.
10
Наружную дверь сняли ломиком. За пару дней до того хозяин итальянской мясной лавки, где евреи покупали некошерное для сторожевой овчарки, сделал Люпионе одолжение. Овчарке достался на ужин кусок говядины, плотно нашпигованный мышьяком. Бедняжка отдала душу собачьем Богу, не сожрав и половины.
Карл Бронштейн с женой не причинили особых хлопот. Их оглушили с помощью старого доброго мешка с песком. И связав, оставили лежать в собственой постели.
Люпионе сгреб с туалетного столика бриллиантовые цацки миссис Бронштейн. Крохотная добавка к главному кушу, который ожидал их в задней комнате. В громадном сейфе высотой Люпионе по грудь.
Все шло, как по маслу. Только нет‑нет, да и напоминало о себе звериное чутье Чака Бритвы. Оно не раз выручало его, уводя от набитых взрывчаткой машин и полицейских засад.
Сейчас оно тоже подавало тревожный голос, но его заглушала близость камешков и рыжья.
Вот они, за железной дверью. Только руку протяни набрать код.
Металлические наборные диски с щелчками поворачивались в пазах. Взволнованно сопящая банда столпилась за спиной босса.
Одна за другой правильные цифры занимали свое место в окошках.
Самый громкий щелчок. Замок открылся. Чак Люпионе потянул дверь на себя.
11
В тот момент он так и не успел толком понять, что произошло.
Его взгляд, ожидавший встретить блеск драгоценностей на многочисленных полках, провалился в темноту. Из темноты в лицо Чаку Люпионе нацелился предмет, сослепу принятый им за дробовик с очень широким стволом.
– Скажите «сыр»! – попросила темнота.
И невероятно яркая вспышка украла у Люпионе пять следующих минут.
По ту сторону нестерпимой рези в глазах, головной боли и хоровода разноцветных пятен он слышал громкие крики, полицейские свистки, стрельбу. Вокруг топали, ругались по‑английски и –итальянски, хлопали дверью.
Чак метнулся вслепую и наткнулся на человека в мокром дождевике.
– Антонио? Анжелло? Марко? – спрашивал он, ощупывая широкую грудь незнакомца.
Пальцы Люпионе наткнулись на металл полицейского значка.
– Офицер Бернс, – сказала темнота. – Мистер Люпионе, вы арестованы.
Заревев от ярости, Чак Бритва вцепился в горло копа. Но придушить ублюдка он не успел, полицейская дубинка воткнулась ему прямо в печень. Его сбили с ног и долго топтали.