– Витек, ты не брал отсюда зажигалку? – крикнула Малгося в направлении спальни.
– Пан Рышард, вы нигде не видели настольную зажигалку? – одновременно вскричала я, повернувшись к прихожей.
Витек и пан Рышард уже избавились от груза и с разных сторон вошли в гостиную. Ни один из них не курил.
– Какую зажигалку? – спросил Витек.
– Я ее видел на столе, – ответил пан Рышард. – Кажется, она всегда здесь стояла?
– Стояла, – согласилась я. – А теперь не стоит.
– Может, на кухне?..
Гражинка вскочила с кресла и пошла осматривать помещение. Малгося помчалась наверх. Я достала мобильник и позвонила пани Гене, которая уже много лет деловито ликвидировала устраиваемый мною бардак.
– Пани Геня, вы никуда не переставляли такую темную настольную зажигалку?..
– А ее уже в пятницу не было, – решительно заявила пани Геня. – Я знаю, потому что прибирала на столе. Но я ее не трогала. И вообще нигде не видела, хотела завтра вам об этом сказать.
Я позвонила Тадзичке.
– Тадзичка, ты нигде не видел такую большую настольную зажигалку?..
– Я ее миллион раз видел. Всегда на столе стояла. А что?..
– Теперь не стоит. Нет ее. Ты что-нибудь об этом знаешь?
– Нет. Хотя… погоди, кажется, знаю. В четверг она уже там не стояла. Я как раз над программой сидел и хотел закурить, а тут облом. Не представляю даже, куда она могла деться.
Пять человек приступили к основательному обыску дома: все знали, как я дорожу этой зажигалкой. Она была родом из Дании, из тех времен, когда курение было распространено гораздо больше, – первый подарок в моей жизни, полученный не от близких родственников, а от чужих людей. Такой – даже похожей – нигде уже не купишь, я лично проверяла в разных европейских странах. Уж лучше б у меня пропал телевизор. Или, к примеру, унитаз.
– Не может же быть, чтобы ее кто-то украл? – с сомнением спросила Гражинка, когда мы проверили все места по размеру чуть больше пачки сигарет. – Или спрятал из вредности?
– Если ее кто-то спрятал из вредности, придется разобрать дом по кирпичику, – зловеще предрек Витек.
– Лучше бы не сейчас, а то я только начал работу на новом участке, – расстроился пан Рышард.
– А если украл, то кто? – поинтересовалась я на всякий случай.
– Сейчас, – энергично сказала Малгося, потянувшись к полке под столом. – У меня тут список дежурств, посмотрим. Когда ее уже не было?
– Тадзичка говорит, что в четверг…
– В четверг, в четверг… А в среду?
– В среду была, – решительно заявила Гражинка. – Я здесь сидела и от нее прикуривала. И не смотрите на меня так, я знаю, что краду зажигалки, но маленькие. А настольная у меня бы в сумку не влезла.
Я понимающе кивнула, потому что сама краду авторучки. Гражинка, украв чужую зажигалку, обычно ее возвращает – я авторучки не возвращаю. Только если напомнят.
– В какое время? – сурово спросила Малгося.
– Я здесь была с девяти до двух. В два пришел пан Рышард…
– Он не курит. Мог и не заметить. Пан Рышард, кто тут был при вас?
Пан Рышард уже листал ежедневник.
– Двое моих людей, пришли где-то через полчаса после меня, но мы занимались водой на улице. Краны и шланги для полива. Сюда даже не заходили, только в гараж, в котельную и на кухню. Зажигалок не крали. Вообще ничего не крали, а потом был слесарь, по поводу отопления, он только в котельную заходил. А потом вы приехали. – Он указал подбородком на Витека.
– Точно, – подтвердил Витек. – Посмотрел спокойно матч, никто меня не дергал. Вечером поболтал у калитки с охранником.
– В четверг был столяр?
– Был. Полки привез, мы их занесли наверх, он там что-то подгонял. Он наверху был, а я внизу, когда приехал Тадзичка и сменил меня на дежурстве.
– И они вместе со столяром устанавливали там телевизор, – дополнила Малгося, глядя в свои записи. – Когда я приехала, уже никого не было, дом заперт и поставлен на сигнализацию, потом, почти сразу, явились монтеры с телефонной станции и заткнули эти дыры снаружи, а под вечер пан Рышард привез наконечник для шланга… Впрочем, это уже не важно, если Тадзичка говорит, что в четверг зажигалки не было…
Я с превеликим удовольствием слушала, каких развлечений мне удалось избежать.
– Нас интересует только вторая половина среды и четверг до приезда Тадзички, – подтвердила я. – То есть пан Рышард со своими людьми, Витек с охранником и, возможно, столяр.
Малгося резко обернулась к Гражинке:
– Кто здесь был, когда ты дежурила?
Гражинка немножко испугалась.
– Никого не было, разве что попозже пришел пан Мирек…
Я взвилась:
– Садовник!!!
– Ну да, садовник…
– Говорила ж я тебе, что она говорила, чтоб ты его выставила! – возмущенно завопила Малгося.
– Но, чтобы я могла его выставить, он ведь сначала должен был прийти, нет разве? – заметила Гражинка рассудительно, но слегка смущенно. – Ну, и потом я его выставила. Сразу вам скажу: мне было ужасно неприятно – почему-то всегда мне достается самое худшее…
– Не знаю кому, – разозлилась я. – И пускай радуется, что меня тут не было, я б ему устроила кое-что похлеще! Мошенник поганый, гадина, вкрался в доверие и весь свой неликвид мне впарил! И что теперь прикажете делать, сровнять сад с землей и начинать заново?!
– Может, еще примется… – неуверенно начал Витек.
– Что примется? То, чего я не хочу?! Что он с живой изгородью сотворил, она со всех сторон разная, на кой черт мне четыре елки, я лес сажаю или что?! Два красных клена рядом, это вам городской парк – или маленький садик?! Что за орех он мне посадил, что за падуб, какую липу?! Я платила за большое дерево, а не за прутики, он что, думает, я двести лет проживу?! Луковички тюльпанов по двадцать злотых?! Они что, платиновые?! Горный колокольчик вместо наперстянки?! И куда он это всё понатыкал? В строительный грунт первой категории!..
– Второй, – вежливо поправил меня пан Рышард. – Первая – монолитный камень.
– Окаменелая глина!!! Он должен был это убрать!!! Я платила ему без единого слова, и вообще я ничего этого не хочу!!!
– Не надо было платить, – холодно укорила меня Малгося.
– Жасмина – заросли, а где сирень?! Сирени – кот наплакал!!!
– Не расстраивайтесь, елки уже почти засохли, а у сирени были сухие корни, – утешил меня пан Рышард. – И так, и так заново сажать.
– Дурацкой малины, дурацкой ежевики, дурацкой смородины посадить не сумел! От этой березы мне просто худо, я не такую хотела!!! Вишню мне впарил, терпеть не могу вишни! А счет выставил, как за сады Семирамиды!..
Малгося уже не могла больше выносить мои вопли.
– Поэтому ты не заплатила ему остаток и правильно сделала. Меня удивляет только одно: как он в такой ситуации вообще рискнул прийти. Зачем он приходил?
– За деньгами! – рявкнула я. – Надеялся, что мой идиотизм неизлечим.
– Или не знал, что ты проверила цены?..
– Он предлагал саженцы хвойных и красного дуба, – печально вмешалась Гражинка. – Он не знал, что тебя нет, а про деньги не сказал ни слова.
Мы с Малгосей посмотрели на нее и переглянулись.
– Попалась, – произнесла Малгося с возмущением, но и долей сочувствия. – По лицу вижу. Охмурил ее, как павлин в период брачных игр.
– О боже!.. – простонал Витек.
По мне, так садовник Мирек в павлины для брачных игр никак не годился, а потому я остыла. Он, безусловно, был наглым мошенником, но не кретином, мою наивную доверчивость учуял в мгновение ока, причем безошибочно. Однако, приняв во внимание, что я не питаюсь супчиком для безработных и не сплю под мостом, он должен был бы предположить, что тупоумие клиентки не безгранично – но тогда на что он рассчитывал? Просто рискнул?
– Что ты ему сказала? – надавила я на Гражинку.
– Сказала «нет». Сказала, спасибо большое, но ты больше ничего сажать не будешь. Не собираешься. И я это знаю.
– И после таких простых слов он сразу ушел? – удивилась Малгося.
– Да нет. В том-то и дело. Потому мне и было неприятно. Он упорствовал, настаивал, рисовал такие картины… флористические… Обещал, что завтра это все сюда привезет, и если я буду… Я прекрасно знаю, что вы меня считаете сентиментальной идиоткой, может, я и правда такая, но в ограниченных пределах. Он обольщал и очаровывал, а я таких, как он, хорошо знаю – раз Иоанна велела его гнать в шею, значит, у нее были основания, я в подробности не вдавалась, но держалась твердо и порекомендовала ему эту затею оставить…