— Но я был уверен!.. – в голосе толстяка промелькнули истерические нотки.
— Значит, вы ошиблись,— беззаботно пожал Майлз плечами, поднимая и другие два стакана. Кольцо тихо-мирно лежало под тем, что был в середине.
— Но как же?.. Шулер! – внезапно заорал вмиг взбесившийся купец. Лицо его раскраснелось, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Мужчина начал яростно тыкать в парня пальцем, на весь рынок разглагольствуя о том, как он повелся на невинные глаза этого бессовестного мальчишки и посему стал жертвой лжеца.
«Кто же мог подумать, что он истеричка и так расстроится?!» – мысленно вздохнул Майлз, стараясь оценить ситуацию, в которой он оказался. Как и в любом другом южном городе, в Стефании – столице самого маленького и при этом самого взбалмошного и агрессивного королевства – за воровство отрубали пальцы рук и ног, либо отдавали воришку в рабство тем людям, которых он обокрал. Видимо, на второй вариант толстяк и рассчитывал. Он не учел лишь того, что словесные обвинения в Стефании гроша ломаного не стоили. Были необходимы более зримые доказательства либо свидетели. А в данном случае не было ни того, ни другого, ибо для всех окружающих юноша играл более чем честно. Ведь парень не прятал кольцо в кармане и затем не подбрасывал его туда, куда ему заблагорассудится! Руки он специально всегда держал на виду! Ну а то, что с помощью магии Майлзу хватало одного щелчка пальцев, чтобы перенести кольцо из одного места в другое, было беднягам, слава богиням, неизвестно. В южных городах вообще мало кто верил в магию, а уж о том, что какой-то подросток с помощью этой самой магии дурит всех, никому и в голову бы не пришло.
— Верни перстень, вор! – тем временем больше прежнего заверещал купец, буквально накидываясь на парня. Но и к этому Майлз был подготовлен. Ловко увернувшись от неуклюжих попыток толстяка ударить его, юноша в одно мгновение закинул в старый потертый рюкзак стаканы, шарик и перстень и со всех ног кинулся в самую людную часть рынка, где успешно и затерялся, слившись с толпой. Впрочем, Майлз был уверен, что если бы он не убегал от толстяка, а, скажем, не торопясь уходил от него, то все равно быстро бы оторвался от преследования, потому что и преследования-то как такового не было. Купец, видимо, давно положивший на парня глаз, приехал без охраны, явно желая провернуть все втихаря, за что и поплатился. Ведь кому-кому, а толстяку угнаться за подростком было просто невозможно.
«Сраный импотент!» — усмехнулся про себя Майлз, прекрасно понимая, что был нужен купцу, скорее всего, вовсе не для собственных сексуальных утех, а, скажем, в роли милой «зверушки», которую было бы можно продемонстрировать своим друзьям или подложить ее под «домашнее животное» одного из своих знакомых. Парень не раз слышал истории о неких закрытых вечеринках высшего сословия, на которых жуткие оргии между «игрушками» знати были лишь вершиной айсберга царящего там разврата.
Представив себя участником подобного мероприятия, Майлз вздрогнул.
«Лучше сразу в гроб!» — подумал он, содрогнувшись, и, удостоверившись, что его никто не преследует, поспешно направился к приюту.
Когда Майлз добрался до старого маленького двухэтажного дома, зажатого между двумя каменными высотками, небо на западе уже окрасилось в темно-алый цвет от позднего заката, тогда как на востоке оно стало темно-синим, испещренным сотнями ярких точек. Поежившись от прохладного ветерка, Майлз всего на секунду задержался на маленьком крыльце, дабы полюбоваться на вырисовывающиеся на небосводе созвездия, после чего поспешил внутрь. На пороге юношу встретил приятный запах позднего ужина. Быстро разувшись, Майлз по привычке сначала зашел в зал и громко проговорил «Я вернулся!» (словно обращался он не к жильцам приюта, а к старой мебели и стенам), после чего, не задумываясь, направился на кухню. Тейлор вовсю «колдовал» перед плитой, как всегда стараясь сделать необыкновенный ужин из обыкновенных, если не сказать «простецких», ингредиентов.
— Как работа? – поинтересовался молодой управляющий, перекладывая в большую кастрюлю с макаронами темно-бордовую подливку.
— Да так… На хлеб хватит,— уклончиво ответил Майлз, пуская слюни. О перстне говорить он никому не собирался. Даже Тейлору. Меньше знает – крепче спит! Ведь кто-кто, а управляющий точно прочитал бы парню целую лекцию по поводу того, как нехорошо грабить вообще, а богатых людей в отдельности!
«Когда-нибудь ты доиграешься!» — была коронная фраза Тейлора. Хотя управляющему был всего двадцать один год, Майлз часто ловил себя на мысли, что его друг размышляет и ведет себя, как старый ворчливый хрен, о чем он не раз открыто говорил ему. Управляющий тут же начинал возмущаться и спорить, хотя и сам понимал, что где-то, возможно, он действительно был слишком мнителен. Но что поделать! Когда в пятнадцать ты остаешься без родителей и только с приютом для бродяг, созданным когда-то отцом, у тебя нет времени для детства. Тейлору пришлось взрослеть быстрее, чем его сверстникам. Иначе бы он не выжил. К тому же, по мнению Майлза, его друг был еще и мазохистом, иначе почему вместо того, чтобы продать этот дряхлый домик и начать новую жизнь, он с трепетом делал все, чтобы пансион остался при нем, хотя пользы от него было ровным счетом никакой. Даже из гуманных соображений — дом давно отслужил свое и выглядел настолько паршиво, что все бродяги обходили его стороной. К тому же… Насколько бы голодными или замерзшими ни выглядели люди, они никогда не соглашались на приглашение Тейлора переночевать в приюте, потому что элементарно не верили в безвозмездную помощь парня. Таков был этот мир. Слишком многие попадали в рабство по глупости. Слишком многие умирали, так и не поняв, что произошло. Темный период короля Зенона, длящийся уже почти двадцать лет, превратил население всего королевства в забитых и ни во что не верящих кукол. Майлз и сам до сих пор не понимал, почему же он сам пять лет назад пошел за Тейлором? Возможно, он что-то увидел в его глазах? То, что называется добротой? Теплом? И чувством уюта? Так или иначе, но Майлз жил в приюте и по сей день и уходить никуда не собирался. У него была возможность подыскать себе маленькую квартиру и жить отдельно, но оставлять Тейлора в полном одиночестве не хотелось. В конце концов, он стал для парня не просто другом, но настоящей семьей!
— Ужин почти готов. Не мог бы ты позвать близнецов? – попросил Тейлор, расставляя тарелки.
— Э-э-э… Может, ты сам? Они явно меня недолюбливают, — без особого энтузиазма пробормотал Майлз.
— Да ладно тебе! Они просто стесняются, — не согласился управляющий.
— Ага, как же… Нашел стеснительных, что ты прям, — фыркнул Майлз и с недовольной миной побрел в свою комнату, которая по совместительству теперь была и комнатой близнецов. Новые постояльцы появились всего неделю назад. Парень до сих пор с содроганием вспоминал ту ночь, когда захотел пить, вследствие чего спустился на первый этаж, направляясь на кухню. То, что ждало его в коридоре, любого бы заставило вскрикнуть от страха. У входных дверей стояли Фекалойды – по детским страшилкам это были жуткие существа, вылезающие по ночам из унитазов.
Только вдоволь наоравшись, похватавшись за сердце и приготовившись к смерти, Майлз разглядел в этих монстрах Тейлора и двух незнакомцев. Один подросток был на руках у управляющего (у него была повреждена нога), другой просто стоял рядом, робко держась за край футболки своего спасителя. Всю троицу с головы до ног покрывал толстый слой грязи и глины.
Как рассказывал Тейлор позднее, он возвращался с ночной смены домой, когда услышал чей-то скулеж в водосточной яме. Парень решил, что, возможно, в нее упал щенок или котенок, который не мог выбраться наружу. Но подойдя поближе, к своему ужасу, управляющий разглядел в яме двух мальчиков: один всхлипывал, потирая ушибленную ногу, тогда как другой неловко его обнимал, пытаясь успокоить. Ну и, естественно, Тейлор — добрая душа – тут же кинулся им на помощь.