— На распродаже одной оторвала, — тем временем хвасталась мне Мифи, крутясь вокруг своей оси, из-за чего ее пышная очень коротенькая юбочка приподнималась, давая мне возможность разглядеть ее белые трусики с рюшками.
— О-о-о-о… Ну, если на распродаже, то грех не купить, — не выдержав, съязвил я. Мифи, впрочем, не обиделась. Она-то знала, что, несмотря на мои невинные издевки, при необходимости я всегда поддержу ее. Сейчас она в помощи не нуждалась, а значит, я мог спокойно давиться собственным ядом, гаденько похихикивая и потирая ручонки, как это любят делать злодеи из детских мультиков.
— А ты все седеешь, — спокойным тоном протянула она, зная о моем больном месте. Дело в том, что в свои шестнадцать лет я действительно уже седел. Наследственное. Поэтому мои темно русые волосы были испещрены белоснежными прядями, из-за чего издалека волосы казались светло серого мышиного цвета.
— Что, правда? – расстроился я и принялся разглядывать свое отражение в металлическом плече своей подруги.
— Честно? Понятия не имею… Я твои седые волосы не считаю, — ухмыльнулась Мифи. — Кстати! – она внезапно наклонилась ко мне ближе и перешла на шепот, — к нам перевели новенькую! Из «Б» класса. Такая горячая девочка! – воскликнула она и кивнула в сторону одной из последних парт, за которой действительно сидела очень даже миленькая девчонка.
— И что? Уже на нее виды имеешь? – спросил я скорее для приличия, хотя взгляд Мифи и так выдавал ее с потрохами. Конечно, имела! И по плотоядной ухмылке становилось понятно, что планы строились грандиозные.
Мифи была лесбиянкой. Самой настоящей, без би-замашек. Парни ее вообще не интересовали, хоть ты тресни. А со мной она подружилась лишь потому, что при нашей первой встрече (в третьем классе) она спутала меня с девочкой. Не самые приятные воспоминания, но что поделать. Со временем, конечно же, черты моего лица приобрели зачатки мужественности. Но только зачатки. Ресницы никуда не деть, длинные худые ноги и тощую талию тем более. Да и вообще наука доказала, что мужское население планеты медленно, но верно вырождается. И я, видимо, яркий представитель этого вырождения. Но при всей своей женственной внешности я, к примеру, никогда не интересовался парнями! Почти никогда. А в наш XXIII век это считалось настолько же странным, насколько диким являлось признание своей гомосексуальности в XX веке. Ведь если ты миленький, значит, точно педик. По-любому просто! А я не только им не был, так и вообще без энтузиазма относился к однополым отношениям между парнями. Девушки – это другое дело. Они бисексуальны от природы, что так же доказали какие-то там гениальные ученые. Но с мужчинами все обстоит иначе! Не приспособлен мужской организм к совокуплению с другим мужским организмом! Хоть ты тресни! Конечно, это мое личное мнение, которое я никогда и никому не навязывал.
— Кстати, веришь-нет, но в этом году в Отборе будет участвовать Зуо!
Я побледнел, покраснел, позеленел, икнул, чуть не впал в кому, все-таки в нее впал, вернулся из комы и тяжело вздохнул. Во-первых, я совсем забыл про Отбор! Это мероприятие придумал около тридцати лет назад один маразматичный дедулька, который якобы стремился таким образом создать связь между учениками среднего и высшего звена школьного образования. Зачем, спрашивается? Кто бы знал.
В нынешней школьной системе существовало тринадцать классов. Их, в свою очередь, подразделяли на четыре звена: с первого по шестой классы – начальное, с седьмого по девятый – среднее, с десятого по двенадцатый – высшее и, наконец, тринадцатый – выпускной класс. Так вот, идея заключалась в том, что раз в году школьники из среднего звена проводили неделю со своими сэмпаями из старшего. Мне, девятикласснику, светил двенадцатый класс. Каждый школьник путем нехитрой лотереи выбирал себе сэмпая. И всю неделю проводил под его надзором, при этом стараясь получить максимальную пользу от общения со старшеклассником. Ага, конечно, пользу!
Лично мне Отбор никогда особенно не нравился, потому что и в седьмом, и в восьмом классе на роль сэмпая мне попадались форменные идиоты! Благо, в следующем году я уже сам стану сэмпаем, осталось отмучиться в последний раз. Может, судьба под конец сжалится и подкинет мне какую-нибудь красотку-старшеклассницу, а не очередного дебилоида с мордой снежного человека или очкарика с запредельным самомнением? Впрочем, верилось с трудом.
Но ладно Отбор, вторая новость меня обрадовала еще меньше. В лотерее участвует Зуо. Кошмар! Нет, не так… КОШМАР!
Зуо – Монстр, Чудовище и просто Психопат! Самый устрашающий тип во всей нашей огромной школе. Здесь нет ни одного человека, который бы его не знал. Прославился он, правда, не красотой, не умом и даже не безграничным состоянием своих родителей, а необыкновенной жестокостью по отношению к окружающим. На его счету значились переломы, выбитые зубы и глаза, групповые избиения – это когда Зуо в одиночку избивал Группу несчастных – и даже одно оторванное ухо. Короче говоря – он псих! Настоящий, жутко сильный и злой псих! А главное: все, что бы он ни натворил, всегда сходит ему с рук, потому что его отец – мэр нашего города. Полная безнаказанность, капризность и свойственная богатеньким детям избалованность сделали Зуо невыносимым. И даже несмотря на его почти безумную красоту, все девушки, да и парни, опасливо обходят его стороной. У него напрочь отсутствовуют принципы и идеалы. Скучно? Пойдет и кого-нибудь изобьет. Или прижмет девочку в углу и фиг знает, что с ней сделает. Правда, изнасилования не причислялись к огромному списку грешков Зуо, но я уверен, что и это имело место быть! Короче говоря, почти каждый день в школе витали все новые и новые истории о приключениях Зуо, заканчивались которые очередным членовредительством тех, кому не повезло попасться ему на глаза.
— Но он же в тринадцатом классе?! Выпускник не может участвовать в Отборе! – возмутился я, как только ко мне вернулся дар речи.
— Во-во! Говорят, что в прошлом году он пропустил его – теперь возмещает, — пожала плечами моя соседка.
— Да уж… Кому-то крупно не повезет, – вздохнул я, мысленно молясь всем существующим богам, чтобы этим «счастливчиком» оказался не я сам.
— Не парься! Ты, конечно, конченый лузер, но и тебе же когда-то должна улыбнуться удача, — попробовала взбодрить меня Мифи, уткнувшись в свой монитор.
— О! Тери! Привет! Слушай, ты домашку по голографии сделал? – бухнувшись за впереди стоящую парту, пробасил Скру – полный массивный парень с маленькими свинячьими глазками, носом-пятачком и большим ртом. Несмотря на свой не самый опрятный вид, он был отличным парнем, жаль, туповатым.
— И тебе привет. Смотрю, за месяц моей отлучки ты не ел, не пил, извелся весь, — ехидно заметил я. Скру, в силу своих уникальных интеллектуальных способностей, на полном серьезе кивнул:
— Ага! Домашку-то не у кого списывать! Мифи не дает, а если и дает, так потом все равно двойки получаю. Так что там с голографией? Сделал?
— Сделал, — нехотя признался я.
— Дай списать скелет проги!
— Но ведь это индивидуальное задание. Если заметят, что у вас похожие голограммы, обоим влепят двойки! – тут же бросилась защищать меня Мифи, зная, что сам я отказать не смогу. Вот такой я мягкотелый.
— Ну, ладно, — Скру поник плечами и обиженно отвернулся.
— Не расстраивайся, обещаю, что помогу тебе со следующим домашним заданием, — сжалился я над толстяком. Скру тут же воссиял и вновь повернулся к нам. Мифи на это лишь фыркнула:
— Не слишком нежничай, а то тут же сядут на голову и ножки свесят, — буравя толстяка взглядом, процедила она. Скру в ответ лишь глупо улыбнулся и заинтересованно спросил:
— А что у тебя за прога?
По голографии нам задали создать программу голограммы, которая бы из чего-то маленького превращалась в нечто большое. Довольно простое задание, если подумать. Вот только муторное.
Не без удовольствия я активировал домашнее задание. На небольшой серебристой панели возник голографический таракан. Он забегал по панели в поисках чего-нибудь вкусного. Ничего не найдя, таракан остановился, а затем разделился на две половинки, каждая из которых превратилась в полноценного таракана. Они, в свою очередь, превратились в четыре букашки. Восемь. Шестнадцать. И так далее по нарастающей. Процесс продолжался до тех пор, пока тараканов не появилось настолько много, что они перестали умещаться на серебристой панели, и потому выпадали за ее границы, исчезая, будто призраки. Тогда насекомые начали наползать друг на друга, формируя своими тельцами одного большого таракана.