Среди посетителей Арконского храма вполне могли быть и тайные язычники из Киевской Руси. Древнерусские проповедники и летописцы, правда, об этом молчат. Но ведь молчали они и о языческих священных городах на Збруче, продержавшихся на сотню лет дольше самой Арконы! А католических хронистов мало интересовали пришельцы из далекой полуязыческой Руси.
Святовит, верховный бог света, ездивший на белом коне, соответствовал Роду и Белбогу. Его священный остров с белыми скалистыми берегами, несомненно, был в глазах русичей настоящим Белым островом, обителью богов и мудрых жрецов. Впечатления от реальной Руяны сливались с памятью о черноморском Белом острове Ахилла-Колаксая и с еще более древним мифом о блаженном Белом острове на далеком Севере. Что эта древняя традиция на Руси не умирала, свидетельствует, во-первых, сообщение новгородского архиепископа Василия Калики (причастного, видимо, и к распространению «Голубиной книги») об отважных мореходах-новгородцах, достигших будто бы земного рая. Во-вторых, предания о блаженной и благочестивой стране Беловодии, которую русские староверы-«бегуны» искали на Алтае и в Центральной Азии, часто считая эту страну островом, скрытым, подобно Гиперборее и Швета-Двипе, за неприступными снежными горами.
На балтийский «адрес» Буяна и Алатыря указывает опять-таки связь последнего с янтарем. На самой Руяне янтаря мало, но привозного «белого горючего камня» в храмовой сокровищнице наверняка хватало. Греческое «электрон» имеет и другое значение: сплав золота с серебром. Из этого сплава, бело-золотистого, подобно янтарю, греческие мастера изготовляли для скифов священные сосуды. Белое и золотое означало для славян-язычников — светлое, солнечное, святое, праведное. Такое отношение к драгоценным металлам и камням бесконечно далеко от культа богатства, культа «презренного металла», «золотого тельца» и «желтого дьявола».
Мать всем деревьям — кипарис. Из него был сделан крест, на котором распяли Христа.
Как же сказано, крест в христианстве — воплощение мирового дерева, дерева жизни. В некоторых вариантах стиха с животворящим крестом отождествляется… сам Христос. Это вполне в духе мифологического мышления язычников. В русских вышивках, например, фигура богини легко заменяется деревом, комбинируется, сливается с ним. Две птицы могут восседать и на воздетых руках богини, и на ветвях дерева. То же самое наблюдается в гимнах Ригведы. Ведь Великая Богиня — это дриада Мирового Дерева, его душа. А мифы о превращении людей в деревья распространены повсеместно. В том числе и о кипарисе. Согласно «Метаморфозам» Овидия, юноша Кипарис, любимец Аполлона, случайно убил на охоте своего друга-оленя и от горя превратился в дерево. Безутешно горевал и Аполлон о нем самом. Потому в Греции кипарис был символом печали.
Надо сказать, что в самом христианстве культ креста утвердился довольно поздно, в V в., и не без сопротивления со стороны духовенства. Ведь крест, точнее столб с перекладиной, считался в Римской империи самым позорным орудием казни, как ныне виселица. И распятие Христа понималось как его предельное самоунижение. Недаром распинавшие Иисуса легионеры только и делали, что глумились над ним. Однако народная мифологическая логика победила богословскую. Ведь крест как геометрическая фигура издавна воплощал Мировое Дерево, четыре стороны света, а также солнце и огонь.
В Древней Руси были распространены изображения процветшего креста, из основания которого вырастают два побега. Это весьма напоминает изображения богини-змеедевы в греко-скифском искусстве и в тех же русских вышивках. Руки и змеевидные ноги богини легко перерастают в ветви или побеги. А древнерусские кресты-амулеты часто носят совершенно языческий характер. То они отмечены солярными знаками, то в качестве символа солнца входят в комбинации с символами луны (полумесяц) и 12 месяцев (кружки по кругу). Тщетно приказывал епископ Иоаким Корсунянин насильственно крещенным новгородцам носить нательные кресты в качестве «удостоверения» о принятии новой веры. Для язычника носить крест не значит опозорить себя отречением от веры предков, ведь это — лишь один из амулетов, призывающих помощь богов. Вспомним об отношении к кресту южнославянских русальцев.
У восточных славян в качестве Мирового Дерева чаще всего выступает (в заговорах, колядках и др.) дуб. Реже — береза, яблоня, явор или экзотический кипарис. Наделялся кипарис и магической силой. Гоголевский черт при виде кипарисового крестика приходит в ужас и во всем подчиняется кузнецу Вакуле. Примечательно, что создателей стиха не привлекли сказания об изготовлении животворящего креста из трех или четырех пород дерева. Волхвам, видимо, был ближе кипарис как солярный образ, связанный с Аполлоном. Отождествление же Христа с крестом могло быть и еще одной скрытой издевкой над христианами. Мол, наши боги для вас — идолы, деревяшки? А ваш бог — даже не идол, а две палки!
Мать всем травам — плакун. Она выросла из слез Богоматери, оплакивавшей Христа. Потому из нее (точнее, из ее корневища) вырезают нательные кресты. Она может даже плыть против течения.
Плакун-трава (богородицкая трава) у восточных славян — один из самых сильных оберегов, притом вполне языческих. Собирали ее в Купальскую ночь с особыми обрядами. Верили, что она изгоняет и подчиняет любую нечисть, исцеляет болезни, помогает находить клады. Иногда ее отождествляли с мифическим огненным цветком папоротника, тоже открывающим клады. В 1488 г. поп и дьякон, сторонники ереси «жидовствующих», вручили одному крестьянину «крест телник дерево плакун, да на кресте том вырезан сором женской да мужской». Что это, циничное глумление еретиков (язычников?) над христианской святыней? Поклонение кресту отвергали еще в X в. болгарские еретики-богомилы. Только вот сам мужик «срамного» креста не выбросил, а к вручившим его имел лишь ту претензию, что амулет не помог ему от болезни.
В Индии линга-йони (сочетание мужского и женского половых органов) — один из самых распространенных религиозных символов, означающих Шиву и его супругу Деви. Русский же амулет, очевидно, символизировал Мировое Дерево и брак Неба-Отца и Земли-Матери, Рода (или Сварога) и Лады-Мокоши. Примечательно, что изготовили его не «чистые» язычники, а еретики-двоеверцы. Так одна форма духовной оппозиции существующему строю и его Церкви органически перерастала в другую.
В Бундахишне рату всех лекарственных растений назван сушеный Хом. Хом (хаома, сома) — загадочное растение, из которого арии приготовляли шаманский напиток, вызывавший экстаз. Исследователи спорят, был ли то изначально мухомор, белена, вереск и т. д. Попадая в разные географические условия жрецы ариев заменяли одни культовые растения другими. Нынешние зороастрийские мобеды готовят хаому из эфедры. Хом растет рядом с Древом Всех Семян на острове, расположенном в океане Воурукаша или на реке Рангха (Pa-Волге) и охраняемом рыбой Кар.
За повествованием о «матерях» всего сущего следует предание о Правде и Кривде. Волот рассказывает свой сон, а Давид истолковывает его по «Голубиной книге». В этом сне Правда и Кривда борются в виде белого и серого зайцев, двух лютых зверей или двух юношей. Побеждает в большинстве вариантов Правда, в немногих — Кривда. Но независимо от исхода схватки Правда уходит на небо, а Кривда остается бесчинствовать на земле. Эта сцена представляется то как пророчество о «последних временах», то как давно совершившееся событие. Иногда уточняется, в чем состоит влияние Кривды на людей: они становятся «неправильными», злобными, лживыми, бранят родителей, блудят с кумой, вытравливают плод, хулят самого Бога.
В «Беседе трех святителей» ангел в облике орла или сокола уносит зайца (Правду) с белого щита (земного мира) на небо, и приходит сова (Кривда). А в «Сказании о двенадцати снах Шахаиши» (древнерусском сочинении с восточными корнями) описывается, как рушится золотой столб, соединяющий небо и землю. Голубь улетает с него на небо, и являются ворон, дикие звери и змеи, символизирующие злые времена. Популярная на Украине песня «О Правде и Кривде» также оплакивала мир, покинутый Правдой и захваченный Кривдой, — мир, где царит беззаконие и вражда между родственниками.