Такой взгляд на мир может показаться излишне пессимистичным, даже циничным. Но он основан на древнем мировоззрении, где краеугольным камнем была именно неколебимая вера в торжество Правды.
В идеологии славян-язычников Правда — центральное понятие, соответствующее индоиранской Рите-Арте и греческой Дике. Это — мировой природный и нравственный закон, непреложный, как движение небесных светил, на котором он основан. Закон этот превыше самих богов. Благими, справедливыми, достойными почитания являются только боги, следующие ему и поддерживающие его. Люди же вправе (и обязаны) выбрать, следовать ли этому закону или же его противоположности — Кривде, беззаконию, лжи. В славянских языках «правый» значит не только «стоящий справа», но и «прямой», «истинный», «правильный», «справедливый». Нравственно то, что соответствует Правде (а не воле кого-либо из богов самой по себе). Мир в индоевропейской, особенно же иранской и славянской мифологии — это арена непрестанной борьбы сил Света и Тьмы, Правды и Кривды, богов, поддерживающих Правду или враждебных ей.
Такое мировоззрение в корне противоположно иудео-христианскому, библейскому, в центре которого — единый Бог, всемогущий и потому всегда правый. Всеблагость и одновременно всемогущество Бога — это богословский тезис, логически противоречивый и плохо согласующийся с мифологией самой Библии. В ней Яхве-Саваоф деспотичен, капризен и несправедлив, произвольно устанавливает и меняет моральные законы и при этом требует почитать только себя самого.
Для индоевропейцев не стояла проблема теодицеи — «оправдания Бога». Светлые боги не всемогущи и потому не могут отвечать за мировое зло, исходящее от их противников (к счастью, тоже не всемогущих). Ирано-славянский Ахриман-Чернобог — непримиримый враг Ормазда-Белбога и самой Арты-Правды. А не «падший ангел» и не палач-провокатор на службе у Бога, как библейский Сатана (образ поздний и возникший под влиянием иранского Ахримана). Добрый бог может быть (как и человек), в зависимости от своего характера, не всегда тверд в служении Правде. Но злой бог ей вообще не служит и следует лишь своим порочным желаниям.
В индоевропейской мифологии невозможно что-либо подобное библейской Книге Иова, где Яхве (с подачи Сатаны) издевается над безвинным праведником, а на его упреки в несправедливости принимается восхвалять свое всемогущество. Прометей Эсхила — это поздний, философский образ. Своевольный титан побеждает Зевса только потому, что служит Дике-Правде более последовательно, чем сам отец богов. Эддическая «Перебранка Локи», где злой бог уличает добрых в безнравственности — это еще более позднее явление, «сатира на богов в духе Лукиана», по словам Ф. Энгельса.
А уж «добрый» Сатана, бунтующий против «злого» Бога, возможен только у романтиков и сатириков-атеистов вроде Байрона, А. Франса или некоторых продолжателей Толкиена.
Не следует путать Правду с Судьбой (Ананке, Фатум) — силой слепой и внеморальной, близкой к научному понятию необходимости. Эллины колебались в вопросе о том, повелевает ли Зевс судьбой или сам подвластен ей. Славяне же полагали, что судьбу можно и изменить. Скажем, отыскать свою ленивую судьбу и хорошенько отколотить ее. Но лучше узнать судьбу и следовать ей как осознанной необходимости: например, избрать профессию, согласную с ней.
Почему Правда и Кривда борются в обликах двух зайцев, львов или юношей? Отношение к зайцу в славянских верованиях неоднозначное. Он — злая сила, вестник несчастья, слуга черта. Но он же — «чертогон», связанный с огнем, Луной, светом («зайка»-искорка, «заяц-месяц», «солнечный зайчик»). В сказке смерть Кощея таится в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце. Зайца этого разрывает, помогая Ивану-царевичу, другой заяц. Дерущиеся зайцы изображены на миниатюре «Изборника» Святослава 1073 г. Как показал Б. А. Рыбаков, Иван-царевич и Кощей — это языческие Даждьбог и Чернобог. Очевидно, борьба белого и серого зайцев воплощала борьбу Света и Тьмы, а значит — Правды и Кривды. Образ льва очень популярен в мифологии и искусстве иранцев (в том числе скифов) и славян, и тоже неоднозначен. Лев — воплощение солнца, но также подземного мира и смерти. В восточнославянских сказках он может быть как помощником героя, так и его врагом. Возможно, борющиеся львы тоже воплощали Свет и Тьму. Наконец, борющиеся юноши — явно герои близнечного мифа. Близнецами-соперниками считались иранские Ормазд и Ахриман, славянские Белбог и Чернобог. Миф тем и отличается от философского трактата, что даже борьбу абстрактных моральных принципов представляет не иначе как в виде схватки двух богов или зверобогов.
Так что же означал миф о битве Правды с Кривдой и уходе Правды на небо? Что земной мир — царство Кривды и жить в нем надлежит по законам Чернобога-Сатаны? Столь циничного вывода не делали, однако, ни христиане, называвшие Сатану «князем мира сего», ни манихеи, считавшие материальный мир творением злых богов-архонтов. Волхвы же, создавшие «Голубиную книгу», делали вывод и вовсе противоположный:
За этим не следует никаких христианских призывов не противиться злу, любить врагов и молиться за них. Задолго до Христа великий правдолюбец Гесиод говорил:
Вселенский закон на то и вселенский, что действует в обоих мирах, и отменить его не в силах ни какой-нибудь преуспевающий негодяй, ни даже сам Чернобог. Абсолютное господство Правды возможно только на небе. (Об этом стоит помнить всем искателям и строителям «идеального» общества.) Земля же — арена борьбы Правды и Кривды. И кто выбрал Кривду — расплатится за это. Не в земной жизни, так в загробной: от смерти-то не откупишься! Или — в конце времен. Представление о конце света и Страшном суде — не «изобретение» христианства, а индоевропейский, иранский элемент в Библии.
Индоевропейской мифологии чуждо представление о прогрессе (кроме разве что изначальных времен, когда человеческая культура только создавалась). Золотой век, и даже серебряный и медный, — в прошлом. История человечества — это история его моральной деградации. Нынешний век — наихудший из всех, «железный век», «черный век» (Кали-юга), «век мечей, век секир». В этом едины индийские брахманы и Гесиод, «Эдда» и «Голубиная книга». В будущем же общество деградирует еще больше. Смешение сословий, забвение своего долга и чести, вражда ближайших родственников, всеобщая жестокость и безнравственность…
Заметим, что самыми тяжкими грехами «Голубиная книга» считает не нарушение первых трех Моисеевых заповедей (многобожие, идолопоклонство, упоминание Бога всуе), а разрушение родовых устоев: поношение родителей, блуд с кумой (или убийство побратима), аборт. То есть грех против трех поколений: прежнего, нынешнего и будущего. Упоминание же о непростимом грехе хулы на Святого Духа — явная христианская вставка.
Но деградация не может длиться вечно. Когда она достигнет предела — наступит конец света. Разразится великая битва сил Света и Тьмы. В мировом пожаре сгинут силы зла и их служители. Никто не избегнет кары. Мир же не погибнет, но обновится. Вернется золотой век, и войдут в новый мир лишь светлые боги и праведные люди. Когда это будет? Быть может, скоро. Быть может, нынешние времена и есть последние: смотрите, сколько вокруг зла и неправды!