Макс дожевал пельмени, поднялся из-за стола. Устало поглядел на огромную раковину, которая будто провоцировала на складирование грязной посуды. Беспокойство немного отступило. Усмехнулся этому наблюдению: вот она, причина переедания невротиков, — кровь банально отливает от головы к желудку, ослабляя мозговую активность. И потянулся к своему убогому «чайнику», когда в дверь забарабанили.
Он вздрогнул от неожиданного грохота в своей тихой квартире, метнулся в коридор, не задумываясь открыл дверь и уставился на происходящее на площадке. На лестнице к выходу из подъезда стояла та самая соседка в расхристанной безразмерной куртке, в проёме двери на улице кто-то суетился и кричал. Она повернулась к Максу:
— Вы не поможете? Там эти ебанаты сцепились! — И уже кому-то в свою открытую дверь: — Коля, ты милицию вызвал?
Повинуясь её командному голосу, Макс вышел на площадку, как был, в домашнем. В подъездную дверь протиснулся всклокоченный мужик и замахал ему.
— Иди сюда, подсоби.
Макс кинулся вниз, выскочил на утоптанный снег перед подъездом. Позвавший его мужик склонился над другим, лежащим на спине прямо на земле.
— Дышит, нет? — Он повернул к Максу растерянное лицо. — Не слышу ни хера! Послушай ты!
Макс опустился рядом, пытаясь разглядеть лежащего в свете единственного фонаря, и тут же отшатнулся: из груди мужчины торчала рукоятка ножа.
— Это что?.. Нож?!..
Мужик уже побежал обратно в подъезд, рядом топтались две женщины, причитая и давая советы. Макс ошалело оглядел лежащего, пятна тёмной крови на снегу вокруг него и резко выдохнул, собираясь с мыслями.
— Так, вы! — Он ткнул пальцем в сторону женщин. — Принесите барахла его укрыть и мне что-нибудь. Быстро!
Одна из женщин закивала и кинулась в подъезд. Макс наклонился к лежащему низко-низко, прислушался, приложил два пальца к вене на его шее. Пульс частил под пальцами, изо рта несчастного доносилось хриплое прерывистое дыхание. Рядом рухнул на колени мужик из подъезда, накинув ему на плечи какой-то тулуп.
— Живой, а? Может, вынуть нож-то? Давай его в подъезд занесём!
— Не трожь! — Макс перехватил его руку, тянущуюся к рукоятке. — Он кровью истечёт! Скорую вызвали?
— Вызвали. — Мужик отдёрнул руку и закивал. — И ментов. Так это… не замёрзнет на снегу-то?
От холода и мандража у Макса стучали зубы. Он проговаривал больше для себя, чем для соседа рядом.
— Нож проталкивает ткань в рану, останавливает кровотечение. Видишь, он колышется при каждом ударе сердца? Туда ему и попали. Тампонада — это когда сердце сжимается вокруг лезвия, потому что кровь заполняет перикард…
— Чего?
Мужик наклонился ниже, чтобы рассмотреть, как дёргается нож в ране. Макс, глубоко вдохнув, закончил:
— Нельзя его трогать, сдохнет. Принесли? — И повернулся к выскочившей из подъезда тётке.
Минуты ожидания скорой тянулись бесконечно. Макс подложил под голову раненого какое-то тряпьё, укрыл сверху и подоткнул как мог, не касаясь торчащего ножа. Когда тот очухивался на пару секунд, держал его руки, чтобы не навредил себе.
— Ты врач, что ли? — спросил мужик, представившийся Николаем.
Макс помотал головой:
— Собирался, но не доучился.
Между тем стали выясняться подробности произошедшего. Банальная пьянка, ссора, поножовщина. От лежащего и впрямь разило алкоголем, на рассечённой брови запеклась кровь. Для его состояния такая анестезия, пожалуй, была кстати. Не выдержав мороза, Макс сгонял домой за ботинками и шарфом, оставив Николая на посту. Проблесковые маячки вдалеке ободрили. Все засуетились, тётки замахали руками скорой, будто дрейфующие рыбаки вертолёту со льдины. Макс выдохнул облегчённо, поднимаясь навстречу врачу.
Войдя в квартиру, он сразу скинул одежду на пол и пошёл в ванную. Под горячими струями промёрзшее тело болезненно покалывало. С особенной тщательностью тёр руки мочалкой. Под ногти забилась бурая грязь, и Макс чертыхнулся. Идиот, полез без перчаток. Хрен его знает, какие у этого алкаша болячки. Любая лекция о доврачебной помощи всегда начинается с одного: обезопасить сначала себя.
Полтора курса медицинского остались далеко в прошлом. Его интерес к клинической психиатрии угас быстрее, чем они дошли хотя бы до азов. На мизерную часть чего-то действительно ему интересного приходился гигантский объём скучного и неохватного.
Признав своё поражение, он без сожаления бросил Казанский мед. Потом — с огромным сожалением — Казань. А в Казани — Игоря.
Макс замотал головой. Эти фантомные боли по Игорю нет-нет да и прихватывали его уже десятый год. Даже чуть не окочурившийся пьяница с насаженным на нож сердцем наводил на мысли о нём. Аж тошно.
Отогревшись, он влез в домашнее и заварил ромашкового чая. Купил как-то коробку пакетиков сослепу, да так и подсел. Адреналин схлынул разом, навалилась тёплая усталость. Вся эта суета возле подъезда неожиданным образом успокоила. Дом уже не казался таким пустым — вон сколько любопытных соседей повылазило. Макс нырнул под одеяло как был, в одежде, включил ноутбук с ленивой мыслью посмотреть что-нибудь на ночь, покрутил ленту обновлений на трекере. Прикрыл глаза на минуту. В голову пришла мысль, что ещё пара клинических смертей — и он со всеми жильцами познакомится. Ноутбук тихонько жужжал рядом.
***
“Отвяжись, дурная жизнь, — привяжись, хорошая.”
Макс щёлкал мышкой, водя курсором по экрану и подслеповато щурясь на часы в трее. Опять он уходит последним, взвалив на себя выставление счетов за групповые авиабилеты в Женеву на конференцию фармацевтов. Операционная директриса недовольно покачала головой, уходя. Считает, что он расхолаживает агентов. Макс кисло улыбнулся ей вслед. Да, так и есть. Ему легче взять и сделать самому, чем выслушивать жалобы сотрудников на задержки на работе. Причина банальная, как в сериалах про золушек: коллектив сплошь женский, семейный, а ему, одинокому, спешить некуда.
На улице потеплело, и снег перед подъездом превратился в серую крупнозернистую кашу. Макс обстучал ботинки на крыльце подъезда, вошёл внутрь. На площадке стоял толстый мужик в полицейской форме, в которой казался вообще безразмерным. Рядом с ним пританцовывала соседка, заглядывая в папку в его руках. Они оба поглядели на Макса.
— Так, а вы у меня кто? — пробасил мужик.
— А это из девятнадцатой, — сдала его соседка и хищно улыбнулась.
Макс автоматически поздоровался и достал ключи из куртки. Мужчина важно протянул ему распечатанную на обычной бумаге неровно обрезанную под визитку карточку. «С.В.Бойко».
— Я ваш участковый, вот. — И пропустил его к двери. — Есть минутка поговорить?
— Это насчёт Сашки вчерашнего, — снова влезла соседка, пока Макс заторможенно ковырялся с ключами. — Которого порезали.
Он толкнул дверь и предложил жестом войти.
— Он живой?
— Живо-ой, — протянул Бойко.
И бестрепетно прошагал в квартиру. В ботинках. Макс только вздохнул.
— Кофе, чай?
Макс впервые разговаривал с участковым у себя на кухне. И даже не на кухне он с ними не разговаривал никогда, не приходилось. Тот сначала как-то странно оглядывался, потом уселся за стол. С его габаритами кухня стала казаться коробкой, а Макс забеспокоился за недавно сколоченный стул. В квартире было очень тепло, участковый явно взопрел и взялся стаскивать с себя куртку. Затем разложил свои папки, застрочил что-то в разлинованном бланке. Попросил паспорт и тут же пролистал до страницы с пропиской.
— Ага, — крякнул довольно, — только въехали. А предыдущие жильцы — не Алиевы?
Макс сел напротив на подоконник, нахмурился, вспоминая договор.
— Стеценко. Я купил у Стеценко.
— Это женщина, такая блондинка высокая?
— Не видел её. Мина… и отчество какое-то… Могу посмотреть.
Макс ткнул в сторону коридора, выжидая, идти или нет за договором в комнату. Бойко уложил локти на стол, потёр пальцами подбородок.