Она сама высоким ростом похвастаться не могла. Маленькая, худенькая, фигура почти мальчишеская. В свои тридцать пять она стандартно казалась моложе своего возраста, но на девочку-подростка все же не тянула. Минимум ей можно дать двадцать пять. Морщин у нее не было лишь потому что Олеся — врач-косметолог, подругу пичкает различными кремами и масками, как бабушка пирожками. Да и наследственность у нее превосходная, что мама ее, что бабушка, тоже поздно старели.
— Сколько лет тебе, Данила? — вздохнула она, садясь на высокий кухонный табурет.
— Семнадцать, — спокойно ответил он. — В январе будет восемнадцать. Я в одиннадцатом классе учусь.
— Ну, а мне тридцать пять, — сразу перешла к сути проблемы Алиса.
Паренек посмотрел на нее так серьезно, что Алиса даже смутилась.
— Я знаю. У вас на сайте база соулмейтов. И на каждого — короткая информация. Я вас позавчера нашел.
Алиса вздохнула. Наверное, ожидал найти милую шестнадцатилетнюю школьницу, а нашел взрослую тетю. Данила же снял куртку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Так метку на руке было особенно заметно. Алиса вздохнула. Есть, конечно, маленькая вероятность, что где-то по миру бродит еще один Данила Горцов с ее именем на теле, но за всю свою долгую практику Алиса не встречала подобные «двойные» пары.
— У меня метка еще в пять лет появилась, — сказал Данила. — А потом я вас много раз по телевизору видел, все думал: та вы Алиса, или нет…
— Маловат ты еще, — вздохнула она, насыпая заварку в чайник.
— Это пройдет, — уверенно сказал он. — Если у нас есть имена друг друга, это ведь что-то значит? Я понимаю… я для вас, наверное, ребенок… но я подумал, что должен к вам прийти. Ну, чтобы вы не думали, что меня вообще нет.
Алиса посмотрела на парня с уже большим интересом. Почему-то, смотря на него, вспоминалось Некрасовское «Однажды в студеную зимнюю пору…». Мальчишка был похож на маленького мужичка. Не в смысле роста, уж не коротышке-Алисе рассуждать о росте. Его внешность была ему немного не по размеру. То, как он говорил, как двигался, больше подходило бы такому хрестоматийному деревенскому мужику: чтобы косая сажень в плечах и руками подковы гнул.
— Как зашел-то сюда? — не смогла сдержать улыбки она.
— Метку показал, объяснил все консьержу. Я, наверное, выгляжу достаточно безобидно, поэтому меня пропустили, — и он улыбнулся.
Говорил он совсем как взрослый, а вот улыбался по-мальчишески открыто, задорно. Ребенок. И за что ей такое чудо? Алиса залила заварку кипятком, достала чайные пары — она любила красивую посуду даже в повседневности, выставила на стол вазочку с халвой. И только затем снова села напротив Данилы. Она совершенно не представляла, что с ним делать и о чем с ним говорить. А вот мальчишка оказался сообразительнее. Он начал рассказывать о себе с такой непосредственностью, что Алиса не могла не удивиться.
— Мои родители погибли, когда мне было пять. Воспитывает меня дедушка, он военный врач в отставке. Я планирую поступать в политехнический. Хочу быть инженером-конструктором. У меня высокие баллы пробных экзаменов, думаю, получится поступить на бюджет.
Он много говорил. Сбивался иногда, но не молчал. Чай выпил залпом, как водки хлебнул. Потом достал из кармана куртки небольшую фигурку. Искусно вырезанная из дерева шкатулка с розой на крышке.
— Это вам. Не знаю, любите ли вы настоящие цветы, и вдруг у вас аллергия, а эту я сам сделал.
— Сам? — искренне удивилась Алиса.
— Мне нравится по дереву вырезать, — смущенно признался Данила.
***
С тех пор он приходил к ней почти каждый день. Не давал носить тяжелые пакеты, с трогательной настойчивостью забирая их у нее. Приходил в исследовательский центр, открывал двери и следовал за ней по пятам как приклеенный. Она сначала нервничала, а потом привыкла. Они не говорили больше о метках, не обсуждали их взаимоотношения, не заводили разговоров о будущем. Наступила зима, Данила принес ей домой настоящую ель, нарядил ее дешевыми пластиковыми игрушками и украсил мишурой. После старого Нового Года сам же ее разобрал и отнес в мусорку.
Починил в ее квартире все, что нуждалось в починке, заменил лампочки, прочистил канализацию. Как-то пришел с дрелью и повесил ей на стену весь тот десяток картин, что раньше стояли у дивана. Паренек оказался крайне хозяйственным. И руки у него растут из правильного места, не то что у некоторых нейрохирургов.
В январе получил права. Ездил он на старых жигулях, но машина была чистенькой, ухоженной. Возил до дома с работы. С утра никогда не приходил — учился в первую смену, сразу после обеда ходил на какие-то курсы. Алиса все отправляла его домой, пусть бы общался с ровесниками, но Данила оказался упрямым. Заботился о ней настолько упорно и трогательно, что весь медперсонал ее медицинского центра смотрел на парнишку с искренним умилением.
Поступил на бюджет. Летом Алиса, робея как школьница, познакомилась с дедом Данила. Игнат Петрович и внешне походил на военного врача. Строгий — жуть. Даже повидав за свою карьеру самых разных людей, Алиса чувствовала себя сущей девчонкой. Словно ей снова шестнадцать лет и ее поймали за воровством яблок с чужой дачи.
— Фиии, — протянул Игнат Петрович при встрече. — Я думал, там взрослая женщина, а тут девчонка совсем. Ты вообще кушаешь? Худая-то какая.
Данила засмеялся, а Алиса покраснела еще больше. Она давно знала эту свою особенность: уверенная в себе тридцатипятилетняя женщина она только на работе. Наедине с собой ей и правда лет двадцать. Робела, боялась, переживала. И как не бояться, если практически весь ее жизненный опыт как раз на работе и остался. С пациентами она разговаривала как врач, с коллегами и вовсе все было просто, а вне медицины что она умела? Только что захлопывать дверь перед лицом семнадцатилетнего пацана.
Летом Горцовы жили на даче. Коренные москвичи, пусть и не из богатых. Аккуратный домик, ровные ряды грядок, самодельная теплица из старых оконных рам. Они жили как-то упорядоченно, крепко, словно в другом веке. Все у них строилось и делалось на века, даже общались они так. Будто со дня первого знакомства знали, что до конца жизни будут с этим человеком дружить.
С сентября Данила начал учиться. Получал стипендию, устроился на работу. Покраснел, когда Алиса спросила куда это он устроился. Муж на час. Хохотала она долго, сама не зная, что в этом смешного. Впрочем, Данила вообще был ненормально рукастый для своего возраста. В ее квартире теперь ни одна дверь не скрипела, что уж говорить о чем-то более серьезном.
Алиса начала смотреть на него иначе. Сложно видеть мальчишку в таком, как Данила. Надежный, как скала. Как воплощение самого слова «мужчина». Тут уже думаешь не о возрасте, а о нем самом. Не сказать, что он взрослый не по годам, вовсе нет. Он обожает фильмы про супергероев, хоккей и любит рассказывать, как ловко он договорился с учителями в универе. Мальчишка. И говорит совсем как парни его возраста. На дедушкиных жигулях нарисован серый волк. Детский сад — подумала она, когда увидела. Но это его отношение к жизни, оно подкупало.
При этом с того памятного дня, когда он просто появился у Алисы под дверью, разговор о метках так и не случился. Кто они друг другу? Алиса не могла ответить на вопрос. Они почти никогда не касались друг друга, всегда держали приличное расстояние, даже пакеты Алиса передавала ему не из рук в руки, а поставив на лавку. Но при этом жутко хотелось иногда его коснуться.
Он начал отращивать бороду. Сначала смотрелось нелепо, а потом получилась аккуратная такая бородка, она делала его старше. Алиса знала, что друзья теперь зовут его просто Борода. Это веселило. Потрогать бороду хотелось особенно сильно. Ей никогда не нравились мужчины с растительностью на лице, а тут просто мания какая-то проснулась. Да и шла она ему. Он был таким… мужчиной, что именно ему шло. К весне Алиса уже и не могла вспомнить, как он выглядел раньше.
Снег сошел как-то быстро. В начале апреля в городе было сухо и пусто, но деревья еще не спешили зеленеть. Температура стандартно держалась где-то в районе нуля, но в воздухе пахло весной, и Данила провожал Алису пешком, а не вез на машине. В магазин не заходили. Просто брели дальней дорогой, чтобы по аллеям и освещенным улицам. Молчали. Молчали как-то уютно, по-домашнему, что Алиса всю дорогу улыбалась. Ловила на себе странные взгляды Данилы и думала, что он очень милый все же. Особенно с бородой. Так и их разница в возрасте почти в глаза не бросается. Видно, конечно, что Алиса старше. Но уже не на восемнадцать лет.