Ланской Георгий Александрович - Синий лед стр 30.

Шрифт
Фон

Лика почувствовала, как в сердце шевельнулось что-то теплое. Она медленно подошла к Сергею и встала за его спиной, стараясь не глядеть на жуткое лицо покойника.

— Блин, вот ты отмороженный! — буркнул Вова. — Что теперь делать-то будем?

Сергей помолчал, а потом неохотно протянул:

— План «Б», пацаны.

— Можно подумать, у нас был план «Б», — фыркнул Антон.

— Не ной, — отрезал Сергей. — Не был, так появился. Собираем манатки и валим из города. Салон закроем, труп еще не скоро найдут. Повесим на дверь табличку «Учет» или что-нибудь такое, а сами свинтим. Когда его хватятся, будет уже слишком поздно.

— Сережа, но меня будут искать? — возразила Лика плаксивым тоном. — Может, лучше я останусь? Приду завтра на работу, как ни в чем не бывало, найду покойника, подниму визг?

— Не будут. Напиши заявление по собственному желанию, мы его в бумагах оставим, будто ты пару дней как уволилась. Даже если найдут, скажешь, мол, не в курсе, я на него не работаю.

— Думаешь, поверят? — сомнением протянула она. — Там же не дураки работают.

— Брось, — хохотнул Сергей, но смешок вышел нервным. — Кто от большого ума в ментуру пойдет? Самое главное — мы богаты. А с такими деньгами можно делать все, что хочешь!

— Я лучше останусь, — твердо сказала Лика. — Глупо бежать сейчас. Это все равно, что признаться. И потом, я тут работала, так что кругом мои следы остались.

— Нам-то как быть? — взвыл Антон. — Я на мокруху не подписывался. И Вова тоже. Вы сказали, все будет тихо, а что получилось?

— Хватит орать, — прошипел Сергей. — Лика права. Делаем так: расходимся по-тихому, не отсвечиваем. Деньги поделим, золотишко тоже. Только не вздумайте его продавать по ломбардам! Лика завтра выйдет на работу, найдет тело, позвонит ментам, а дальше по обстоятельствам. По телефону дело не обсуждать. Все поняли?

Антон и Вова молча кивнули, покосились на тело и, подхватив набитые сумки, двинулись к выходу. Лика направилась было за ними, но Сергей придержал ее за локоть. Притянув к себе, он тихо осведомился:

— Лик, а… камень у тебя?

Она помолчала, а потом закивала, растягивая трясущиеся губы в фальшивой улыбке.

Вышагивая по перрону, Юля ежилась, прятала покрасневший нос в воротник, с ненавистью глядя на медленно ползущий поезд, к которому уже ринулись пассажиры и встречающие. От путей, частично перекрытых составами, немилосердно дуло. Порывы ветра ледяными пальцами залезали под одежду. Юля сделала несколько шагов назад, укрываясь от ветра за киоском с нехитрой паровозной снедью: лапшичкой быстрого приготовления, супами, газировкой и пивом, но здесь было ненамного теплее. Даже продавец внутри выглядела обмороженной. На Юлю она взглянула без интереса, сообразив, что девица в норковом полушубке вряд ли станет есть лапшу, и захлопнула оконце плотнее, отрезая запах прогорклого масла и жареных сосисок.

Голодная Юля с раздражением отвернулась от оконца с выставленными напоказ шоколадками и жвачкой.

Она, естественно, проспала, потому что вставать в три ночи и тащиться на вокзал через весь город, оказалось невыносимо сложно. Нечесаная, не накрашенная, в мятых плотных джинсах, выдернутых из шкафа впопыхах, она едва успела выпить чашку черного кофе, спустилась во двор и отправилась встречать сестру.

Муж, естественно, был против.

— Такси бы взяла, — бурчал Валерий. — Не барыня. С какого перепуга ты должна тащиться среди ночи на вокзал?

Юля безнадежно отмахивалась. По поводу торжественной встречи Татьяны, кузины Юли, у нее состоялась грандиозная стычка с матерью, увещевающей непокорную дочь, что с родней ссориться грех, и вообще… Родная кровь, мол, не водица, надо помогать и прощать. Прощать и помогать, к слову, приходилось постоянно: деньгами, советами, связями, проглатывая бесконечное осуждение менее удачливых, но куда более трепетных во всех отношениях родственников. Они обижались по любому поводу, становились поводу и требовали извинений, а не получив их, начинали гадить по мелочи: обзванивать друзей и родственников, рассказывая им небылицы про «проклятых богатеев, которые отреклись от родной крови». Мать, конечно, расстраивалась, сглаживала углы, как могла, глотала таблетки горстями, сдерживая приступы гипертонии. Родственникам было все нипочем.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке