Он стремительно выбросил перед собой руку и схватил Сикорского за запястье.
— Вы не должны ее убивать, — горячо зашептал он, подползая. — Эта лиса — секрет долголетия даосов. К тому же в «Книге гор и морей» говорится: «Страна Цинцюго находится к северу…» Это же про нас! «У тамошних лис четыре ноги и девять хвостов. Голоса их похожи на плач младенцев. Могут есть людей. Человек же, съевший такую лису, не боится яда змей».
Сикорский помотал головой и задергался, высвобождая руку.
— Вы сумасшедший, — прохрипел он, отталкивая здоровяка коленом. — Зачем вы сюда пришли, идиот?
— Поймите же! — доносился до него возбужденный шепот. — Лиса обретает необходимую ей такую энергию «ян», вступая в связь с мужчинами. Таким образом она поддерживает в себе жизнь веками. Если это настоящий такой мужчина, то…
Сикорскому удалось освободиться от его захвата. Он резко бросился вперед, наваливаясь на бородача всем телом и прижимая его голову к земле. Бородач, продолжая по инерции говорить, стал глухо рокотать в пыли, извиваясь. Сикорский сжал ему затылок и несколько раз сильно припечатал лицом о землю, так что тот затих. Тогда он прислушался.
С вершины железной кучи вдруг раздался сухой потрескивающий голос.
— Далее, — сказал голос. — Если теоретическая критика Бернштейна и его политические вожделения оставались еще кому-либо неясными, то французы позаботились о наглядной демонстрации новой методы. Франция и на этот раз оправдала свою старинную репутацию страны, в истории которой борьба классов более чем…
И замолк.
Сикорский боком съехал с неподвижного тела настоящего мужчины и подобрался к своим кинжалам. Он сгреб их вместе с пергаментом не глядя. Глаза его были прикованы к черному остову сейфа с полуоткрытой дверцей, что наклонно врос в кучу почти у самого ее верха. Голос доносился изнутри. Спустя минуту, которая понадобилась Сикорскому, чтобы осторожно выдвинуться ближе, голос снова начал говорить:
— …и немцев мы вовсе еще не намерены подарить Кричевскому и прочим многочисленным защитникам «свободы критики». Если «самые отъявленные бернштейнианцы» терпимы еще в рядах германской партии, то лишь постольку, поскольку они подчиняются и ганноверской резолюции, решительно отверг…
Сикорский, цепляясь за куски арматуры, лез к сейфу. Сверток с кинжалами он неудобно прижимал к телу левой рукой и, спотыкаясь о невидимое железо, все время тоскливо боялся их рассыпать. Когда он очутился у сейфа, голос зачастил, словно что-то предчувствуя:
— Мы сказали, что наше движение, гораздо более широкое и глубокое, чем движение 70-х годов, необходимо воодушевить такою же, как тогда, беззаветной решимостью и энергией. В самом деле, до сих пор, кажется, еще никто не сомневался в том, что сила…
Сикорский, едва не оступившись и не покатившись вниз, с шумом пнул дверцу сейфа. Сам сейф покачнулся. Внутри его гулко перекатился тяжелый предмет. Сикорский выхватил первый кинжал и сунул его в темное чрево сейфа. Внутри острие отчетливо чиркнуло об уворачивающийся металл.
— …таким образом, налицо и стихийное пробуждение рабочих масс, пробуждение к сознательной жизни, — было сказано из сейфа.
— Пробуждение, — зарычал Сикорский, отпуская первый кинжал и одним движением вынимая из свертка другой.
Он наносил удары своими кинжалами в распахнутую квадратную пасть, отшвыривая их, только когда удары эти достигали своей странной цели. Из сейфа еще донеслось:
— …для того, чтобы воспользоваться опытом движения и извлечь из этого опыта практические уроки, необходимо дать себе полный отчет о причинах…
Затем, уже слабее:
— …но полбеды сделалось настоящей бедой, когда это сознание стало меркнуть (а оно было очень живо у деятелей названных выше групп), когда появились…
И наконец уже совершенно невнятно:
— …эта организ… необходимо… должна… не очень широ… и, возможно, конспиративной…