— Надо это тебе, аж некуда! Пока ты будешь потрошить своих лягушек, мы с Павлом да с Гошкой борцами станем, каждый день практикуемся, уже почти все правила выучили.
— Для этого особого ума не требуется! — ядовито ронял Андрей.
Однажды Виктор пришел в кабинет, выждал, покуривая, пока Андрей закончит вечернее кормление животных, и сказал насмешливо:
— Хочешь полюбоваться своей Елочкой? Пойдем со мной, я тебе покажу, как она развлекается. — Не дождавшись ответа, он тронул Андрея за руку: — Пошли, пошли…
— Куда? — спросил Андрей.
— Недалеко, в больничный садик.
— А что там такое?
— Сам увидишь…
Они вышли на улицу. Вечерело. Снег розово искрился. В свежем, влажном воздухе слышался запах дымка, разбросанного по дороге сена, навоза. Закутанные шалями женщины несли на коромыслах ведра с водой. Во дворах протяжно мычали коровы, лениво взлаивали собаки.
Расстегнув дубленый кожушок и сунув руки в карманы, Андрей шел рядом с Виктором, ждал, что он скажет.
— Так вот, рыжий мой друг, — задумчиво проговорил Виктор, отводя взгляд от товарища, — зря ты сохнешь по Еле: она из молодых, да ранняя, барышню из себя строит, ей не нужны такие увальни, как мы с тобой.
— Это я уже слышал, — буркнул Андрей.
Виктор взял его под руку:
— На днях к Рясным, Елиным соседям, приехал из города сын, студент. Такой, знаешь, кавалер в черной шинели. Его зовут Костей, и учится он на инженера — не то в политехническом, не то в технологическом…
— Ну и что же? — спросил Андрей, чувствуя, как у него отливает кровь от лица и сжимается сердце.
— Позавчера Костя Рясный познакомился с Елей. Они но соседству живут. Не знаю, как там получилось: не то Еля прибежала зачем-то к Рясным, не то этот городской кавалер зашел к Солодовым. — Искоса глянув на Андрея, Виктор проговорил быстро и грубо: — Дурак ты, Андрюшка, последний дурак! Понятно? Сейчас Елька с Костей в больничном саду гуляют. Взялись за ручки и прохаживаются по дорожке. Я их видел, когда шел к тебе.
Откусив и выплюнув кончик папиросы, Андрей сказал глухо:
— Что ж… пойдем полюбуемся…
И пока они шли по окраине села, Андрей с болью вспоминал все, что было связано с Елей: первую встречу в школе, прогулку в лесу, подаренный Елей ландыш… Да, он не нравился ей, этой красивой, избалованной девчонке. Разве могла она оценить его глубокую отроческую влюбленность, его полное радости и робости чувство, если все вокруг искали ее расположения, преклонялись перед ней, уверяли ее в том, что лучше ее нет никого на свете?
— Вот они, — мотнул головой Виктор, — имею честь представить.
Андрей увидел их — высокого юношу в длинной шинели с барашковым воротником и Елю. Одетая в синее пальто и серую вязаную шапочку, Еля шла по снеговой дорожке, весело улыбаясь, размахивая шарфиком, поскрипывая сапожками с короткими голенищами, над которыми были видны обтянутые светлыми чулками колени. Должно быть, студент рассказывал Еле что-то смешное, она звонко смеялась, отмахивалась шарфиком, и ее лицо с ярким румянцем во всю щеку, с чуть удлиненным ртом и ясными глазами сияло молодой радостью и торжеством.
— Видал? — коротко бросил Виктор.