− Ну, здесь такого не будет, − беспечно сказал Тецока.
− Почему ты так уверен?
Разве он не видел божественную машину, не присутствовал на литургии? Даже со своей кровавой магией он смог только разорвать один разум, на короткое время. Это такая малость.
Его голос был беспечным и надменным.
− Легенды правы: я жестокий, извращенный и порочный. Но я забочусь о своих.
− О своих?
Совсем как один из древних богов, которые смотрели на мир как собственники и всё присваивали. Легенды были правы.
Тецока вынул обсидиановый осколок и некоторое время смотрел на него.
− Вы забыли, разве нет? Что представляло собой жертвоприношение. Вы ничего не помните.
− Я помню достаточно.
Тела падают с алтарей, сердец так много, что они гниют в священных сосудах; крови столько, что желобки переполняются; кожа, которую небрежно сдирают и носят как одежду − и старые боги смеются с небес, не видя в человечестве ничего, кроме вен и артерий, ничего, кроме бьющихся сердец, ждущих, когда их сожрут целиком.
С чего она вообще подумала, что пригласить его к себе было хорошей идеей? Почему решила, что он сделает её жизнь лучше? Времена, которые он вернёт, – те, в которые ей меньше всего хотелось бы жить.
− Уходи, − сказала она, борясь с искушением ударить его по лицу. − Уходи из этой комнаты сейчас же и не возвращайся.
В глазах Тецоки вспыхнул гнев. Она ожидала, что он опять ударит её, а то и что похуже, поступит с нею так же, как с той женщиной, но он не сделал ничего подобного. Просто стоял − высокий, неподвижный, ожидая, когда её злость пройдет.
Когда Хочипиль успокоилась и больше ничего не стала говорить, Тецока произнес:
− Ладно.
Собрал свои вещи одну за другой и ушёл.
Она провожала его взглядом, и на сердце у неё было спокойнее, чем долгое, долгое время до этого.
Проснувшись на следующее утро, Хочипиль инстинктивно поняла: что-то не так. Рельсы стучали так сильно, что комната тряслась и приборы на полках сталкивались друг с другом, издавая глубокий, резонирующий звук стекла о медь, бронзы о кристаллы. В самом сердце Колодца ощущалась фундаментальная неправильность, настолько сильная, что разрывала Хочипиль на части.
− Внимание, − произнёс голос, резонируя с предметами в её комнате. Голос иерарха, глубокий и вездесущий, как вчера. − Рабочие Колодца Миктлана. Произошло посягательство на Содружество. Стойте на пороге и ждите проверки.
Посягательство? Тецока, машина его раздери, что он натворил? Что он сделал, чтобы вот так поджечь Колодец?
Это всё потом. Сейчас ей нужно пережить проверку − к ней прилипла кровавая магия, зловоние, которое трудно смыть.