— Почему для вида? Без дела я им размахивать не буду, но если увижу, что другого выхода нет, долго думать не буду. Зона научила! — сказал Сырцов. — И капитан хороший инструктаж дал.
После этого разговора Суровцев заметно повеселел и вызвался сходить в вагон-ресторан за пивом.
— Рыбы объелся, — виновато пояснил он, — теперь внутри пожар начинается. Пока не закрыли…
— Сходи, — согласился Сергей Григорьевич. — Только водки там не пей, лучше сюда бутылку возьми, если хочешь.
От Новороссийска в Геленджик добрались рейсовым автобусом. Михаил Павлович, сидя у полуоткрытого окна, восхищенно смотрел на безбрежную гладь моря, раскинувшегося справа от дороги, с интересом наблюдая, как рыбаки на прибрежных отмелях не спеша выбирают сети, поставленные на ночь, и время от времени качал головой, слегка улыбаясь своим мыслям. Слева смотреть было не на что: каменные откосы невысоких гор, по склону которых была пробита дорога, а дальше — до самых вершин — густые заросли кустов и деревьев. В какой-то момент, оторвавшись от окна и повернувшись к своему товарищу, чтобы поделиться с ним впечатлениями, Суровцев опешил от неожиданности: рядом с ним сидел какой-то незнакомец в больших, темных очках, закрывавших верхнюю половину лица.
— Очки надень, — едва улыбнувшись, посоветовал Сергей Григорьевич, — а то глаза болеть будут.
Михаил Павлович послушно достал из кармана клетчатого финского пиджака солнцезащитные очки и, забыв, о чем он хотел спросить своего товарища, опять стал рассматривать море через темные фильтры. Приехав в город, приятели с трудом отбились от многочисленных домохозяек, предлагавших комнату для отдыха, сдали чемоданы в камеру хранения и неспешным, прогулочным шагом отправились искать нужную им улицу. Город обоим понравился сразу: раскинувшийся у чаши большого залива, с длинной и широкой набережной, он полого поднимался к подножию высокой горы, по склонам которой, среди густой зелени, виднелись извилистые нити протоптанных троп. Улицы в большинстве своем были застроены частными домами. Несмотря на начало мая, солнце припекало довольно ощутимо.
— Вот здесь бы, Павлович, зону устроить, — пошутил Сырцов. — Люди бы сами просили срок им добавить.
— Сплюнь! — серьезно посоветовал Суровцев. — И забудь! А то накличешь себе на голову. — И, спрятав непривычные для него очки в карман клетчатого пиджака, глухо сказал: — Со мной как-то один кореш сидел… Так он рассказывал, что в красноводской зоне побывал. Тоже море рядом… Только Каспий. Жара — за сорок. Воду привозят раз в день в цистерне. Можешь чай пить, так нагревается. И вот в этом пекле нужно целый день в гранитном карьере работать. Как? — Не дождавшись ответа, глубокомысленно заметил: — Зона — она везде зона. Хоть в курортном месте.
Найдя нужную улицу, приятели все тем же неторопливым шагом стали подниматься по ней вверх, к подножию горы, изредка посматривая равнодушным взглядом на эмалированные таблички номеров домов. Впереди, метрах в ста, возле штакетной ограды одного из дворов собралась небольшая толпа жителей. Сырцов, скользнув взглядом по номеру очередного дома, мысленно высчитал, что люди толпятся как раз там, куда они с Суровцевым идут. Может — чуть ближе.
— Павлович! — не поворачивая головы, обратился он к своему спутнику. — Остановишься возле той ярмарки, узнаешь, чего они там собрались. А я пройду дальше… Сейчас заходить по адресу не будем: сотня глаз в спину упрется.
— Остановлюсь, — ответил Суровцев. — Хотя и так ясно, чего они там толпятся… Не первый день на свете живу. Насмотрелся!
Обходя стороной притихшую толпу жителей, Сергей Григорьевич увидел во дворе поверх низкой штакетной изгороди крышку гроба, прислоненную к стене, и несколько венков. Номер дома был как раз тот, который они разыскивали. Михаил Павлович догнал напарника минут через пятнадцать и обыденным тоном сообщил:
— Убили нашего связного… Бабы говорят — весь затылок разнесли. И собака не помогла: тоже прикончили под виноградным навесом возле крыльца. Но дверь взломана не была, — продолжал сообщать Суровцев подробности, — значит, знакомому открыл.
— Когда его убили? — спросил Сырцов.
— Вчера утром соседка к нему за чем-то пришла, видит: собака убитая под виноградником валяется. Позвала хозяина — молчит. Вошла в дом, а он тоже готовый на полу лежит. Значит, позавчера, — сделал вывод Суровцев. — Так я из разговоров понял… Гришкой его звали, — вспомнил он упущенную деталь.
— А по отчеству? — уточнил Сырцов.
— Черт его знает! — раздраженно ответил Михаил Павлович. — Что я, баб об этом спрашивать буду? Слышал, как его в толпе по имени называли, вот и передаю тебе. — И, прошагав некоторое время молча, с затаенной тревогой спросил: — Теперь что делать будем, Сергей Григорьевич?
— Сейчас пойдем на набережную, там наверняка какие-нибудь буфеты есть. Перекусим, а потом решим, как дальше быть… Мы с тобой сюда не умирать приехали, — зло добавил он. — Нам выжить надо!
Внезапную смерть связного, у которого они должны были остановиться, Сырцов не связывал с их прибытием в Геленджик. Никто, кроме капитана Зимникова, не знал, что они после освобождения сюда приедут, и уж тем более — когда. «Случайное совпадение, — думал Сергей Григорьевич, шагая со своим напарником вниз, к набережной. — Просто человек где-то раньше ошибся… В чем — сейчас узнавать некогда: своих хлопот хватает». Но все же постигшая их в первый же день приезда неудача раздражала и оставила в душе неприятный осадок, и город уже не казался таким гостеприимным и уютным. Чтобы лишний раз не проходить мимо дома погибшего, друзья свернули в ближайший переулок, дошли до перекрестка с параллельной улицей и двинулись в обратный путь. Не доходя до городского рынка, Сырцов увидел здание почты и решил оттуда позвонить второму связному, которому они должны были передать партию алмазов.
— Звонить будешь ты, — решил Сергей Григорьевич, купив жетонов. — Тебе на встречу с ним идти. Так что голос один и тот же должен быть. Иначе по глупости человека спугнуть можно… Тогда хоть назад возвращайся.
— Позвоню, делов куча, — отмахнулся от такой мелочи Суровцев. — Давай номер и скажи, что ему говорить.