– И это я заметил. Его принесли сегодня утром, в районе пол-одиннадцатого.
– Они всегда доставляют корреспонденцию по утрам. Интересно, чем они занимаются остаток дня?
– Мэй, ты будешь вскрывать эту штуку?
– Не уверена. Как считаешь, если я его вскрою, это не вызовет непредвиденных осложнений?
– Например?
– Ну, не знаю. Все-таки адвокаты.
– Распечатывай,– решился Дортмундер. Если там внутри какие-то проблемы, мы всегда сможем соврать, что в жизни его не видели.
– Но ты же за него расписался?
– Еще бы.
Мэй взглянула на Дортмундера и, в конце концов, до нее дошло.
– О’кей.– Она взяла конверт, надорвала его, запустила пальцы внутрь и достала фирменный бланк с машинописным текстом и небольшую коробочку, в которой могли храниться сережки или отрубленный палец жертвы похищения.
Отложив конверт и коробочку, Мэй развернула письмо, прочла его и молча передала Дортмундеру. Тот увидел пять фамилий и длинный адрес, напечатанные жирной черной краской на плотном листе дорогой бумаги. Они располагались слева, а справа было вписано: «Мисс Мэй Беллами» и адрес: их квартира и дом на Восточной 19-й улице в Нью-Йорке. Далее шел текст:
«Уважаемая мисс Беллами!
Мы представляем интересы покойного Гидеона Гилберта Гудвина, связанного с Вами родственными узами. Он скончался 1 апреля сего года, не оставив завещания, за исключением собственноручно написанного им 28 февраля сего года письма к племяннице Джун Хэвершоу, в котором просит, чтобы она после его кончины распределила принадлежащие ему вещи между родственниками так, как сочтет целесообразным. Мисс Хэвершоу пришла к выводу, что Вы, являясь ее сестрой, и, соответственно, также племянницей покойного, должны получить часть наследства Г.Г. Гудвина. Исходя из этого, мы рады отправить Вам «кольцо удачи», которое мистер Гудвин считал одним из самых ценных своих предметов. Мисс Хэвершоу считает, что для Вас оно имеет прежде всего мемориальную ценность.
В случае возникновения дальнейших вопросов Вам следует обратиться непосредственно к мисс Хэвершоу, душеприказчице Г.Г. Гудви С наилучшими пожеланиями Джетро Талли».
– Г.Г. Гудвин.– произнес Дортмундер.
– Я помню его,– сообщила Мэй.– По крайней мере, мне так кажется. От него все время пахло конским навозом. Он постоянно пропадал на скачках.
– Кажется, вы были не особо близки.
– Насколько я помню, меня к нему не тянуло.
– Но твоя сестра с ним общалась.
– Джун в детстве всегда была прилипалой. Ее никогда не заботило, как пахнут взрослые.
– Значит, говоришь, скачки?