— В "Домострой"? — понимающе усмехнулся Пашка. — Ну, беги, стахановец! Удачно поработать...
Я устроился работать в супермаркет товаров для дома и дачи "Домострой" в конце пятого курса. Сами понимаете, преддипломная практика, никаких занятий в универе, — хорошая возможность устроиться кем-то получше, чем бродячим продавцом какой-нибудь никому не нужной ерунды или человеком-курицей, раздающим флаеры местного аналога "Макдональдса".
Честно сказать, я всегда был далек от занятий садоводством, строительством и ремонтом, но за время работы в "Домосторое" стал неплохо разбираться в том, что мы здесь продаем. Правда, желания применить эти знания на деле у меня пока так и не возникло. Вот поваляться с на диване с книжкой, особенно с каким-нибудь интересным и запутанным детективом, — это по моей части.
Работа продавца — не предел мечтаний, конечно, но всё же зарплата неплохая, да и премии бывают. Деньги нужны всегда, а сейчас особенно. В конце августа нам с Пашкой предстояло выселение из благословенного общежития. К тому же я прекрасно понимал, что мать перестанет присылать мне деньги, когда узнает, что я не хочу возвращаться в родной Нижний Заднеозёрск и работать там в местной администрации вшивым секретарём, потому что мамина подруга обещала это устроить. Такая перспектива привлекала меня мало, и поэтому я решил, что лучше уж такой "Домострой", чем тот, который устроит мне мать, если я рискну вернуться на свою историческую родину.
Меня зовут Настя Чугун. Анастасия Христофоровна. Папаша, наградивший меня такой чудной фамилией и дурацким непроизносимым отчеством, давно развёлся с матерью и слинял в туман, участвуя в воспитании тем, что изредка присылал открытки и баловал копеечными алиментами. Поэтому в жизни мне пришлось всего добиваться самой.
Я самая обычная девушка 27 лет. Нет, в самом деле. Знаете, сейчас в любовных романах принято писать так: "Она была самой обычной, заурядной девушкой, не отличавшейся красотой. Просто хрупкая миниатюрная брюнетка с пронзительно-синими глазами и жемчужными зубками. Платье на ней тщательно скрывало все недостатки фигуры, выгодно подчеркивая тонкую талию и хорошо развитую, упругую девичью грудь...". Если раньше главных героинь просто делали как на подбор красавицами, то сейчас им даже выдумывают какой-нибудь нелепый недостаток. Например, грудь слишком большая. Или глаза слишком выразительные. Или талия слишком тонкая. Вот ужас-то. И живут же с этим как-то мужественные бедняжки. Идут на своих слишком длинных и до безобразного стройных ногах наперекор злой судьбе. Продираются, бедные, через лес ухажеров, вручную разгребают штабеля поклонников. И вот, спустя страницы невзгод и перипетий, на такую "несчастную дурнушку" находится симпатичный принц, готовый любить её по три раза в день и ещё по четыре раза за ночь...
У меня действительно заурядная внешность. Обычные серые глаза, никаких "невероятно длинных ресниц". Свои средне-русые волосы я регулярно закрашиваю в оттенок тёмной меди. Я перепробовала много красок — была и брюнеткой, и блондинкой, и когда-то даже ходила с тёмно-синим панковским "ирокезом", но последние года три я остаюсь верна медной масти.
Мой размер одежды — сорок шестой. А куртка даже 48-го размера, под такую, если надо, свободно помещается толстый зимний свитер. А если я честно сообщу, сколько вешу, авторы любовных романов вместе со своими стройными как лани героинями и мускулистыми героями дружно повалятся в обмороки. 70 кило. Я даже не пытаюсь заставить себя сесть на диету, потому что не могу отказаться от любимых ванильных кексиков к чаю. В конце концов, отметки в 45 кг, о которой сейчас мечтают многие девушки, я достигну, только если меня посадить в концлагерь. За последнее время я даже немного поправилась, сказываются мои вечные перекусы и неистребимая любовь к выпечке.
Ещё более невероятно звучит то, что мужчин у меня хватает. Конечно, в школьные годы, когда я была закомплексованной девочкой, к тому же хорошисткой, поклонников у меня не было вовсе. Сказывались и комплексы, заботливо привитые мне моей матерью из самых лучших побуждений. Но уже ко второму курсу университета все изменилось, и с тех пор от отсутствия мужского внимания я не страдаю. Нет, я не женщина-вамп, на которую мужики сворачивают шеи. Просто я постоянно общаюсь с людьми, часто куда-то выбираюсь. В таком ритме жизни невозможно быть одинокой. Хотя, честно говоря, постоянного бойфренда у меня нет уже чуть больше года. Ни с кем не встречаюсь, и пока как-то не тянет. Со своим последним мы разошлись не слишком хорошо, и где-то в душе у меня до сих пор остался неприятный осадок, нашёптывающий из глубин сознания, что искать новую пассию пока не время.
Последнее время я с головой ушла в любимую работу. Доходы мои выросли, свободного времени стало совсем мало. Когда кто-нибудь начинает активно сожалеть, что я не замужем и даже не в отношениях, я гордо отвечаю, что у меня есть Он! Сотрудники в шутку зовут его моим "любимым мужчиной", а я ласково называю его "мой 50 оттенков"!
Кто знает, кем бы я была сейчас, если б не он? Мой боевой товарищ, молчаливый, надёжный и преданный. Я с переполняющей душу нежностью поглаживаю его, рисуя пальцами сложные узоры. Он такой теплый и приятный на ощупь. Мой самый любимый "50 оттенков". Это в честь него я назвала так своё рекламное агентство.
Я беру чистую тряпочку и смахиваю пыль, накопившуюся за его задней стенкой. Этот ксерокс служит мне уже много лет, и кажется, столько же, как минимум, прослужит ещё.
У него нелёгкая судьба, и полно трудовых заслуг, поэтому он достоин не только имени собственного, но и пожалуй, отдельной книги о своей жизни, где будет главным героем.
Впервые я его присмотрела на кафедре, где подрабатывала методистом моя подруга, не столько ради денег (не смешите, зарплата методиста примерно равна стоимости дешевых зимних сапог), а больше ради улучшения успеваемости и доступа к компьютеру, тогда ещё даже без интернета. Зато на той допотопной машине можно было раскладывать пасьянсы и печатать рефераты. Сосед компьютера, ксерокс, уже тогда был пенсионером, и к очередной инвентаризации подруга написала заявление на списание и заказ на новый аппарат.
Старый ксерокс списали и унесли, однако новый так и не появился. Вместо него на кафедру торжественно принесли дешёвенький вентилятор, видимо, решив на верхнем уровне, что с помощью него тоже можно делать копии. Как именно — инструкций не дали, поэтому методисты ходили ксерокопировать на соседнюю кафедру, или в деканат, если удавалось. Студенты же ехали перед занятиями в копи-центры в разных частях города, а особо удачливые умудрялись бесплатно отксерокопировать нужное у знакомых в других корпусах. В общем, это и решило мою судьбу.
Никита, помощник университетского завхоза и мой тогдашний приятель, позволявший мне ночевать во флигеле рядом с главным корпусом, разрешил забрать списанный ксерокс. Я временно поставила аппарат в одну из подсобок флигеля, понавешала объявлений про недорогую ксерокопию на досках в родном корпусе и ближайших к нему двух. Студенты стали ко мне приходить. Постепенно желающих воспользоваться услугами моего мини-копицентра стало настолько много, что я забила на бесполезные в общем-то пары, и простаивала у ксерокса весь учебный день.
Популярность моего предприятия росла, но у Никиты возникли проблемы из-за кучи посторонних студентов во флигеле. Дабы не подставлять его, я взяла в аренду несколько квадратных метров в ближайшем подвальчике, поставила второй ксерокс и наняла заочницу-помощницу. Влезла в жуткие долги. Спрос на копии был сезонным, к сессии вырастал до невообразимых размеров, но потом стремительно падал. Тогда я выкупила у разорившейся фирмы пару компьютеров и уместила их там же в подвале. На одном можно было распечатывать информацию с дискет (вот такая я старушка, ещё помню эти чёртовы дискеты), на другом можно было просто поработать. Вдобавок я закупила на мелкооптовом складе ручек и канцтоваров на продажу. Дело снова пошло.
К собственным сессиям я готовилась по ночам, но из универа все-таки не вылетела. В конце концов, когда наплыв клиентов был невелик, мне удавалось почитать что-то урывками, и даже курсовую наваять. Конечно, мой копи-центр долго не просуществовал — "съели" налоговые и всякие санитарные проверки. Но именно тогда я поняла, что хочу делать собственный бизнес. Только так, и никак иначе.
И я хваталась за всё. Поставила несколько терминалов по приёму платежей, а потом выгодно продала их. Открывала магазин одежды и даже секс-шоп, но это было не то, чем бы мне хотелось заниматься всю жизнь. Как раз в то время мне предложили купить дышащее на ладан рекламное агентство "Элит", которое держал чиновник из местной администрации Жабенко. Управлял им его сынок Артём, правда, понимал он это так, что надо напечатать рекламу в крутых журналах и обставить кабинет дорогущей кожаной мебелью, а неудачи списывать на кризисы и злобных конкурентов.
Я поняла — вот он, бизнес моей мечты. Я переименовала фирму в "50 оттенков" и принялась за дело.
Суббота в магазине — просто кошмар. Нас осадили толпы пенсионеров, желающих подремонтировать свои загородные "виллы", и суровых мужиков, сосредоточенно выбирающих инструмент. Все продавцы-консультанты просто с ног сбились, про обед можно было забыть.
Ближе к концу смены народ слегка рассосался, и я удалился в подсобку перекусить. За пять минут успел проглотить пару бутербродов и попить чаю, а затем возвратился в зал. Расслабиться мне не дала напарница, Поля Клейко. С недовольным видом заглянув в подсобку, она хитро поманила меня и указала на толпу покупателей.