Возможно, она примеривалась, на сколько дней, недель или месяцев ей хватит этой счастливой планеты. Цифры получались фантастическими, и муха тихо балдела. «А на сколько хватило нам нашей планеты?» – неожиданно подумал Артур и улыбнулся нечаянной мысли.
– Что? Хаханьки строить?! – Дюдин ретиво подскочил к Артуру, наотмашь хлестнул по губам. – А ну, руки по швам! Солидола не жрали? Я вас научу, стерляди!.. А ну, глаза в кучку!
Словечки были исключительно «дюдинские», но пользовалось ими все население Бункера. «Стерлядь», «птенцы», «солидол» и так далее. Не та это вещь – язык, чтобы заводить патенты.
Справа шевельнулся Лемех, и Дюдин немедленно залепил затрещину и ему. Вшестером, как главные застрельщики драки, они стояли в кабинете полковника, и Дюдин ходил вдоль коротенькой шеренги, выцеливая глазами малейшее недовольство, без промедления пуская в ход свои огромные кулаки.
– Итак, кто начал первый, стерляди? – в десятый раз проревел он. – Ты, Боков? Или ты, Лемехов?
Каждый вопрос сопровождался болезненным ударом. Полковник, а в просторечии Пахан или Вий, сидел чуть поодаль. Развалившись в кресле, он лениво теребил жиденький ус, прищуренным взглядом сверлил солдатиков. Может быть, ему хотелось кого-нибудь убить, а может быть, и нет. Возможно, ему вообще ничего не хотелось. В это тоже легко верилось. Там, наверху, то бишь в бывшей своей жизни, Вий успел поиметь все мыслимые и немыслимые блага. Фантазия убогих не изобилует красками, а он был абсолютно убог. По этой самой причине и скучал. Деньги в подземном мире ничего не стоили, женщин и власти у него хватало, – оставалось одно – убивать. И он убивал, каждой новой смертью пришпоривая свою собственную зевающую судьбу.
Артур снова посмотрел на эклер, лежащий на столике перед полковником, и молча удивился. Почему, черт возьми, он не жрет его? Или такие штучки ему выпекают каждый день?
– Хватит!.. – отрывисто произнес Вий. – Гони их в шею.
– То есть, в карцер? – осмелился уточнить Дюдин.
– В него, родимый, в него. А после по десятку нарядов на брата. И пусть Валерьяныч их чуть повоспитывает.
– Сделаем! – Дюдин развернулся к арестованным. – Слышали, стерляди? Вот так! А в следующий раз на дыбе вздерну. Все ясно?
– Да, и еще… – полковник за спиной Дюдина пошевелил щепотью. – Вот этот слева. Он ведь, кажется, из местных?
– Так точно, – Дюдин вытянулся. – Артур Боков, из старослужащих, житель Воскресенска.
– Оставь мне его. А остальных в карцер. Роту пару дней подержим без хлеба. Ну и… Работку им придумай какую-нибудь. Шахты пусть лишний раз подрают.
– Слушаюсь! – Дюдин уцепил Артура за рукав, выдернул из строя. Рявкнув, развернул всех прочих, отрывистыми командами погнал в коридор.
– Ну-с… – полковник поднялся. По-орлиному заостренный, в красных прожилках нос его оказался неожиданно близко – возле самых глаз Артура.
– А с тобой мы, пожалуй, прогуляемся.
– Разрешите доложить. Я только хотел…
– Иди за мной и помалкивай!
Вий шагнул к стене, и половинка шкафа, главного украшения кабинета, послушно отъехала в сторону, открывая потайной ход и ведущие вверх ступени.
Проходя мимо стола, Артур умудрился сунуть эклер в карман. Пирожное оказалось суховатым и жирным одновременно, но лишняя стирка Артура не пугала. Пугало ближайшее будущее, где все могло сгодиться – в том числе и сытное пирожное. Возможность карцера все еще была чрезвычайно реальной, а что такое темница без еды, он знал преотлично.
Поднявшись куда-то вверх, они прошли через гудящие залы вычислительного центра и, миновав проходную с парой полусонных охранников, очутились в просторной кабине лифта.
– Никогда еще не ездил пневмопочтой? – Вий хмыкнул. – Тогда держись…
Лифт дернулся, и Артур упал в пластиковое кресло.