Я взял фрукты и хотел заплатить ему, но он схватил меня за руку.
— Вы очень добры. Я всегда буду помнить это. Но не надо денег… Бабу, у меня дома такая же девочка, как у тебя… Я приносил немного сладостей твоей дочке, а думал о своей… Я не торговать приходил…
Он сунул руку в складки своей широкой одежды, вытащил грязную бумажку и, бережно развернув ее, положил передо мною на стол.
Я увидел отпечаток маленькой детской руки. Это была не фотография, не портрет, нет, это был просто отпечаток руки, намазанной сажей. Каждый год Рохмот приходил в Калькутту торговать сладостями и всегда носил на груди этот листок. Ему казалось, будто нежное прикосновение детской ручки согревает его страдающую душу.
На глаза у меня навернулись слезы. Я забыл, что он — торговец сладостями из Кабула, а я — потомок благородного бенгальского рода. Я понял, что мы равны, что он такой же отец, как и я.
Отпечаток руки маленькой жительницы гор напомнил мне о моей Мини. Я тотчас приказал позвать ее из внутренних комнат. Там запротестовали, но я ничего не хотел слушать. Одетая в красное шелковое сари, как и подобало невесте, с сандаловым знаком на лбу, Мини стыдливо подошла ко мне.
Увидев ее, афганец растерялся. Он совсем иначе представлял себе их встречу после стольких лет разлуки. Наконец он улыбнулся и спросил:
— Маленькая, ты идешь в дом свекра?
Теперь Мини понимала значение этих слов. Она не ответила на вопрос Рохмота, как бывало раньше, а смутилась, покраснела и отвернулась. Я вспомнил первую встречу Мини с афганцем, и мне стало грустно.
Когда Мини ушла, Рохмот, тяжело вздохнув, опустился на пол. Он вдруг ясно понял, что и его девочка за эти годы выросла, что и ему предстоит новая встреча и он не увидит свою дочку такой, какой оставил. Кто знает, что произошло за эти восемь лет!
Мягко светило осеннее утреннее солнце. Пела флейта. Рохмот сидел здесь, в одном из переулков Калькутты, и видел перед собой пустынные горы Афганистана.
Я дал ему денег.
— Возвращайся домой, Рохмот, и пусть твоя радостная встреча с дочерью принесет счастье моей Мини.
Мне пришлось несколько урезать расходы на празднество. Я не смог зажечь столько электрических ламп, сколько хотел, не пригласил оркестра. Женщины выражали неудовольствие. Зато праздник в моем доме был озарен светом счастья.
1892
Вчера весь день шел дождь. Сегодня дождь прекратился, и с раннего утра бледный солнечный свет и обрывки туч словно водят вперемежку длинною кистью по полям почти зрелого раннего риса; широкое зеленое полотно то вспыхивает под прикосновением света яркою белизною, то вдруг, через мгновение, погружается в густую тень.
В то время как на небесной сцене ведут игру только два актера: Облако и Солнце, выполняя каждый свою роль, — всех тех пьес, что разыгрываются попутно на сцене земли, — не счесть.
Тот отрезок земной сцены, который мы избираем декорацией для нижеследующей небольшой жизненной драмы, состоит, в первом действии, из домика на краю деревенской дороги. Лишь средняя его часть сооружена из кирпичей; с боков к ней примыкают несколько комнат с глиняными стенами, а все обнесено ветхой кирпичной- оградой. Через переплет окна видно с дороги, что в комнате, на кушетке, сидит молодой человек с обнаженным туловищем; в левой руке он держит пальмовый лист, которым время от времени обмахивается, отгоняя жару и москитов, а в правой руке держит книгу, в чтение которой он глубоко погружен.
Снаружи на дороге девочка, одетая в полосатое платье, ходит взад и вперед перед помянутым окошком и ест сливы, которые она вынимает одну за другою из подола платья. По выражению ее лица легко можно догадаться, что она отлично знакома с тем молодым человеком, который, сидя на кушетке, читает книгу, и что ей хочется привлечь его внимание и своим молчаливым презрением дать ему понять, что она теперь всецело занята своими сливами, а что его-то она даже и не замечает.
На беду, однако, этот прилежный молодой человек близорук, и издали ее молчаливое презрение не оказывает на него никакого действия. Девочка это вскоре сообразила, и, походив некоторое время взад и вперед без всякого результата, она вынуждена была пустить в ход, вместо молчаливого презрения, косточки от слив. Когда имеешь дело с близорукими, трудно сохранять на должной высоте чувство собственного достоинства.
Когда несколько твердых косточек, словно случайно брошенных, звучно ударились о деревянную дверь, молодой человек оторвался от книги и стал осматриваться вокруг. Хитрая девочка об этом догадалась и с удвоенным- вниманием принялась выбирать из своего подола спелые сливы. Прищурившись с видимым усилием, молодой человек, наконец, увидел ее, с книгою в руках подошел к окну и, улыбаясь, позвал:
— Гирибала!