— У вас богатая фантазия, капитан?
— Затрудняюсь ответить.
— А как вам кажется? Впрочем, если у вас ее совсем нет, так даже лучше. Спокойнее.
Немереное количество кондиционеров создавало в комнате совсем другой мир. Здесь не было пекла, заживо сварившего город.
— Нам предстоит очень длинный разговор, поскольку Вам предстоит очень необычное дело.
Полковник балансировал длинным столбиком пепла на сигарете. Всплеск ложной памяти: все это уже было, вот только не помню, чем закончилось… Сергей молча ждал.
— Суть в следующем. Уже больше двух тысяч лет в мире существует некая секта — общество, орден — как хотите. За две тысячи лет они неоднократно меняли название. Сейчас они «Христиане провидения». Не слышали о таких? Да ладно, не вспоминайте, это не важно. К христианству эта публика не имеет никакого отношения. То, чем они занимаются, трудно определить одним словом. Это какая-то проблемная смесь топологии с астрологией. Общими словами, они создают людей.
— Извините?
— Вот… по порядку. Гексаграмму себе представляете? Геометрическая фигура — гексаграмма. Я нарисую. Вот такая она на плоскости. В пространстве она будет трехмерной, в пространстве-времени — четырехмерной. Фантастику-то вы хотя бы читаете?
Сергей кивнул.
— У плоской — шесть углов. У трехмерной — тридцать шесть. У четырехмерной — не помню, словом, за тысячу.
— Тысяча двести девяносто шесть.
— Здорово! Я начинаю верить тем байкам, которые о вас рассказывают… Ну так вот. Если взять тысяча двести девяносто пять человек, определенным образом их разместить, то по окончании некоего ритуала будет тысяча двести девяносто шесть людей.
— Я не понимаю.
— Ничего. Зато я не понимаю, как вам удается так здорово считать и запоминать целые тексты за одно прочтение. Эти тысяча двести девяносто пять человек подбираются не случайным образом. Каждый из них соответствует вполне определенному взаиморасположению различных светил небесных. То есть каждый родился в определенный астрономический (астрологический?) момент в определенном месте планеты, и ни один не повторяет другого. Черт его знает. И еще раз черт его знает, хотя один наш подопечный математик и клянется, что это не сложнее таблицы умножения… Одним словом, когда они замыкают эту свою четырехмерную гексаграмму, в ней оказывается одно логически недостающее звено. Тысяча двести девяносто шестой человек. И это звено появляется само собой. Против всех известных законов природы.
— Это занятие — оно преследует какую-то цель? Или они совершенно бескорыстно присваивают себе полномочия господа-бога нашего?
— Цель! И еще какую. Я к этому уже подошел. Можно догадаться, что появившийся человек тоже не будет произвольной единицей. Он будет жестко привязан к определенной совокупности созвездий нашего многострадального неба, к определенной дате и месту рождения. Вы читаете гороскопы? Я вот тоже не читал, а последние три года… интересно. Хотя то что пишут в журналах — ерунда. Так, типажи, общие свойства. Точно зная минуту и место рождения, астролог может охарактеризовать конкретную индивидуальность. Не спешите, — он провел по воздуху массивной ладонью и с тяжелыми пальцами. — Предсказать можно тот набор, тот арсенал возможностей, с которым новорожденный появляется на свет. Но слишком многое будет влиять на него, пока он вырастет, и к тому моменту, когда он будет готов проявить в жизни то, что в нем заложено, от этого начального арсенала мало что останется… поэтому, слава богу, будущее предсказать нельзя. Но вот в чем фокус. Провиденцы при помощи этих своих упражнений получают не новорожденного. Например, в нашем две тысячи третьем году они получают человека, якобырождение которого состоялось в тысяча девятьсот шестидесятом. Понимаете, что это значит?
Они получают сложившуюся личность, на сто процентов соответствующую астрологическому прогнозу! Не надо спрашивать — сам скажу. Они создают личности, способные коренным образом повлиять на ход истории — и те на него влияют. — Он покачал головой, как будто сам удивлялся всему, что наговорил. — Совершенно зрелый человек, со сложившимся характером, сложившимся отношением к жизни, сложившимися знаниями и умениями. При полном отсутствии родителей, воспитавших этот характер, школы и института, вырастивших эти знания и умения, и т. д. Конечно, он в шоке, ни черта не понимает, считает себя сумасшедшим. С ним нянчатся, его опекают, помогают адаптироваться, обещают славу, признание… абсолютно честно обещают, между прочим; потом объясняют конкретные цели. Обстоятельно готовят легенду, документы, обрабатывают предполагаемое окружение. Иногда все бывает достаточно просто: например, появляется в стольном граде простой архангельский мужик, с единственной необъяснимой чертой — явно не наследственной страстью к наукам. И переворачивает эти самые науки с ног на голову. Вот так. — Он откинулся в кресле, оценивая произведенное впечатление, потом нарочито будничным тоном продолжил:
— Ну, а еще — Коперник, Эйнштейн… Колумб — тоже, хотя кажется что это совсем другое.
— А Христос?
— Про Христа наш подопечный не говорил. Ну, да это неважно.
— Короче, всю нашу эволюцию сотворили провиденцы.