— И ее сюда прешь?
— Куда же?
— Определила бы там. Со временем бы потом купила книжки, когда жилье получишь.
— Куды ты их рассуешь в обчежитии? В сарае погниют. Уж лучше в макулатуру бы сдала, хоть какие деньги выручила!
— Намаесси ты с ей…
— Ну, как-нибудь… Ничего, найду выход.
Мария усмехнулась снова, потом поморщилась: боль в боку усилилась. Как им растолкуешь, что пропади нечаянно фамильная огромная библиотека, Мария осиротеет вконец. Часть ее жизни, живое существо, помогавшее в трудные мгновения. Да и ценность по нашим временам великая. Многие тысячи стоит. Не свекрови с мужем дарить… У них в доме до Марии было две чешских полки книг, и то половина технических.
Кончили бетонировать башмак, перешли на соседний подколонник. Работать тут было вовсе неудобно: корячься с вибратором высоко на лестнице, к тому же непромес опаснее и заметнее. Мария слышала слабость, и дурноту, и тяжесть в боку.
Обедать ходили в вагончик неподалеку. Есть Марии не хотелось, пошла просто, чтобы размяться и согреться. После обеда смена покатилась быстрее.
В вахтовке по дороге домой Мария вспомнила, что ее приглашала в гости Ефимова. Но она уже лелеяла только одно желание: добраться до постели и лечь.
В комнатах стоял сырой стылый холод. Согрев воды в электрическом чайнике, Мария кое-как вымылась над тазом, вынесла ведро и, уже крупно трясясь всем телом от бившего ее озноба, легла, навалив на себя, поверх одеяла, еще пальто и телогрейку.
— Маруся, — потрогала ее за плечо Анастасия Филипповна, — я в магазин иду, давай, чего тебе надо, куплю. Мне не трудно.
Мария, сделав над собой усилие, выдвинула чемодан из-под кровати, сунула руку под газету на дне. Денег не было.
— Деньги сперли, — безразлично сказала она. И ткнулась горячим лицом в подушку. — Не надо ничего, Анастасия Филипповна…
— Ты, что ли, их в чемодан поклала? С собой надо носить, не велик груз!
— Да я вчера выложила, когда переодевалась. Забыла утром взять. Да черт с ними, ладно…
— Ты внимательней погляди, — включилась Мария Ивановна. — Вроде воровства такого не замечали… Все свои…
— Женька, может, на пропой? — предположила Анастасия Филипповна. — Сколько было-то?
Женькой звали ту самую женщину, что пела вместе с кавалером на кухне. Была эта жиличка разбитной и веселой.
— Тридцать рублей… — Мария повернулась на бок. — Да черт с ними, есть у меня мелкие в кошельке, ладно… Сниму с аккредитива в субботу.
— Давай я получше поищу? — предложила Мария Ивановна. — Может, где заболтались? Неприятно такое происшествие, на всякую из нас можно подумать. Больше-то ничего не пропало? Погляди внимательно.
Свесившись с кровати, Мария посмотрела, как Мария Ивановна аккуратно перекладывала в чемодане вещи. Пропала еще кружевная батистовая рубашка, купленная незадолго до отъезда в «Ядране», и новые французские туфли на модной шпильке. Туфель и рубахи Марии было жаль: красивые вещи доставляли ей радость. Среди нелепицы и предотъездной неразберихи Мария вдруг вспоминала про ненадеванную тончайшую рубашечку и туфли, — смутно начинала ходить в ней какая-то надежда, вера в несбыточное, нереальное…