Господин Тоцци встречает меня в кабинете с необыкновенным радушием, тепло пожимает обеими руками мою руку и вообще проявляет непомерный энтузиазм, если принять во внимание, что еще минуту назад он едва ли подозревал о моем существовании. Когда слуга наконец удаляется, полное смуглое лицо хозяина обретает серьезное, даже слегка кислое выражение. Он останавливает на мне свои сонные, похожие на маслины глаза в надежде что-то услышать от меня.
– Я к вам от Мартена. Он опять овдовел.
То, что какого-то там Мартена постигло горе, господина Тоцци не особенно удручает. Он кивает машинально, будто ничего другого и не ожидал.
– Хорошо, хорошо, что-нибудь придумаем для бедняги, – рассеянно говорит хозяин. Можно предположить, что он собирается подыскать горемыке Мартену новую жену либо намерен воскресить покойницу.
Господин Тоцци подходит к книжным полкам, вытаскивает какой-то толстенный том, сует руку в образовавшуюся дыру, и полки с книгами бесшумно раздвигаются в стороны, освобождая дверцу встроенной кассы. Хозяин отпирает ее, без труда находит там пухлый пакет, затем запирает кассу, повторяет манипуляцию и, едва полки заняли прежнее место, подает мне пакет. Вскрыв его, я обнаруживаю бельгийский паспорт. В паспорте наклеена моя фотография, под ней имя – Альбер Каре. Имя не мое, но это не столь важно. У меня никогда не было собственного имени. В пакете я нахожу еще несколько документов, уже менее значительных, принадлежащих тому же Альберу
Каре: водительское удостоверение, какую-то квитанцию и солидную сумму денег в итальянских и бельгийских знаках. Пока я наспех просматриваю все эти вещи, рассовываю их по карманам, господин Тоцци сообщает мне с равнодушным видом:
– Сейчас придет слуга и принесет вам чемодан. Можете сесть на пароходик и высадиться на площади Сан-Марко –
отсюда третья остановка. Вам лучше всего остановиться в отеле «Луна». Я закажу для вас номер по телефону. Надеюсь, это все.
Конечно, это далеко не все, но остальное уже зависит только от меня. Миссия господина Тоцци на этом заканчивается.
– Ну присядьте же… – спохватывается он.
Хозяин выходит, и за дверью слышится его разговор со слугой. Потом господин Тоцци возвращается с небольшим добротным чемоданом.
– Вот ваши вещи. Вам, пожалуй, пора.
Хозяин молча провожает меня до парадной двери. Перед тем как расстаться, он желает мне успехов, однако сказать нечто в смысле «до скорого свиданья» явно не решается. Я – тоже. У Тоцци слишком неприятный слуга.
Внешне отель «Луна», несмотря на его романтические очертания, не слишком привлекателен. Однако внешность порой бывает обманчива. За мрачным, источенным сыростью фасадом кроются изящные салоны с мозаикой и коврами, мраморные лестницы, светлые номера с голубыми обоями, дорогая мебель, ванные комнаты, отделанные голубой плиткой. Один из таких номеров с видом на соседние старинные дворцы предназначен для господина
Альбера Каре.
Быстро стащив с себя одежду, я встаю под душ, чтоб проверить, как действует на головную боль холодная вода.
Затем вынимаю из чемодана чистую рубашку, новый серый костюм и черные ботинки, одеваюсь, раскладываю по карманам документы, деньги и выскакиваю на улицу. Без двадцати три. Без пяти три я сажусь за столик кафе, на углу площади Сан-Марко, и заказываю кофе, хотя в данную минуту я все своим существом жажду не кофе, а сочного бифштекса со свежеподжаренным картофелем. Закурив, отпиваю глоток горячего кофе, второго глотка мне сделать не удается, потому что в Италии кофе подают один-единственный глоток. Внимательно осматриваю площадь и снова жду.
Другой на моем месте и при иных обстоятельствах, наверно, погрузился бы в изучение памятников архитектуры, которые, должно быть, и в самом деле весьма примечательны, раз они даже у меня рождают смутные ассоциации с давно знакомыми почтовыми открытками. Но сейчас к церквам, колокольням и дворцам я не испытываю ни малейшего любопытства. Все мое внимание сосредоточено на аркаде справа, где должен появиться человек в белой панаме, в темных очках и с висящим на плече «роллейфлексом».
Под аркадой почти темно. Площадь, вымощенная блестящими мраморными плитами, пустует под немилосердным солнцем. Жара не смущает лишь группу упрямых туристов. Они кормят булочками голубей, фотографируя при этом друг друга, чтобы увековечить свое близкое знакомство с птицами и Венецией. В кафе безлюдно, если не считать двух пожилых женщин в кружевных платьях, которые сидят, подобно мне, в тени аркады.
Ровно в три справа появляется человек в белой панаме.
Он неторопливо идет к кафе, рассеянно глядя на витрину, будто у него одна забота – убить время. Я узнаю его издали, не успев еще разглядеть висящий на плече «роллейфлекс».
Узнаю по характерной походке – он едва заметно приволакивает левую ногу – и по привычке держаться рукой за ремешок фотоаппарата.