Конечно, он называл это «освобождением расы видящих» от их человеческих хозяев.
Иногда Балидор задавался вопросом, не видела ли Элли в этом то же самое.
Она была другой с тех пор, как вернулась. Как будто более холодным.
Даже в том, что она сделала с самим Дигойзом, содержались отголоски этого холода.
Дело не в том, что она его вытащила, и даже не в том, что она его похитила и надела на него ошейник. Она сумела обмануть своего мужа на куда более глубинном уровне, чем представлял себе Балидор даже тогда, когда они вместе планировали эту миссию. А ещё она сделала это с безжалостностью, которой Балидор не ожидал от неё прежде.
По правде говоря, тот факт, что она способна на такое, заставлял Балидора нервничать.
Она использовала преданность Дигойза против него самого.
Она использовала против него самого его доверие к ней, его любовь к ней, его супружескую потребность в ней. Она использовала против него и секс, причём таким способом, каким не воспользовалось бы большинство видящих, потому что все видящие уязвимы в этом отношении. Более того, эту ахиллесову пяту видящих люди эксплуатировали со времён Первого Контакта.
В связанных парах эта уязвимость умножалась в разы.
Когда Балидор смотрел на всё под таким углом, вся операция вызывала у него лёгкий прилив тошноты. А ещё он ощущал ответственность за это, потому что обучил её необходимым навыкам.
В некотором роде он даже понимал ярость видящих, протестующих внизу.
Она пошла против своего супруга.
Она поступила так со своим супругом.
И этот фундаментальный факт вовсе не менялся от того, что Балидор действительно считал её мужа злом и смертельной угрозой дальнейшему существованию обеих рас. Это лишь заставляло его сомневаться в ней самой.
Он знал, что не только он ощущал Дренгов, струившихся по краям её живого света. По правде говоря, он ощущал изменения в её aleimi ещё до того, как она отправилась с Дигойзом в тот штаб Повстанцев в горах. Он ощущал эти изменения с тех пор, как её муж вновь превратился в Сайримна.
Но теперь всё стало хуже — несомненно хуже.
Когда она ответила ему, Балидору даже показалось, что он слышит Дренгов в её голосе.
— Ага, — сказала она, всё ещё смотря ему в глаза тем пустым взглядом. — Я готова, ‘Дори.
Ощутив, как его злость стихает ещё сильнее, Балидор просто растерянно уставился на неё.
Он взглянул на Джона. Мгновение спустя он осознал, что человек это тоже почувствовал.
Джон был человеком, но он многое чувствовал. Больше, чем должен был, вообще-то.
Балидор мельком посмотрел на изувеченную руку Джона, на место, где зазубренный нож психопатичного видящего отрезал два пальца.