Толпа вновь нахлынула, топча раненых и убитых, и крики заполнили конференц-зал через встроенные динамики. Раздалось ещё больше выстрелов.
В эту паузу скандирование на фоне сделалось ещё громче, и Балидор осознал, что оно никогда и не прекращалось.
— Убить Мост! Убить Мост! Убить Мост!
— Месть за Меча! Отдайте нам Меча!
— Спасите нашего Спасителя! Спасите Сайримна! Смерть предателям крови!
Изображение разделилось на три отдельные секции, и по низу каждой из них пошла бегущая строка текста.
В одной части бушевала битва на крыше между СКАРБом и вооружёнными видящими в уличной одежде. На второй лица толпы исказились от злости, пока бунтующие трясли плакатами и кричали, когда пули свистели слишком близко. На третьей возле здания женщина с мегафоном вела группу видящих и людей, распевая старую протестную песню видящих.
Балидор не пытался различить слова. Он знал мотив по первым протестам 1920-х годов, когда произошли первые расовые зачистки.
Движение Эволюционистов.
«Gaos», — подумал Балидор. Вот чего-чего, а повторения этого движения им точно не нужно.
Щёлкнув языком, он ощутил, как усиливается его злость.
— Ты довольна, Мост Элисон? — услышал он свои слова, не заботясь о том, как холодно звучал его голос. — Ты наконец готова бросить эту дурацкую затею? Или ты хочешь быть не только презираемой, но и мёртвой?
Повернувшись, она уставилась на него бледно-зелёными глазами, похожими на зеркала.
Посмотрев на её лицо, Балидор ощутил, как его злость стихает, сменяется чем-то близким к раздражению, может, даже к печали. Временами она походила на своего мужа больше, чем ему комфортно было признавать, даже самому себе.
В последнее время эта тенденция только ухудшалась.
Что бы она ни сделала в конце, она провела с ним месяцы. Она провела месяцы, переплетаясь с его энергией, со светом и энергией его людей. Она месяцами была одной из пешек Дренгов.
Более того, она влюбилась в него.
Она могла сколько угодно притворяться, что любила лишь ту личность, которой её муж был ранее, до превращения обратно в Сайримна, убийцу миров. Балидор знал правду. Он видел это на её лице, в её глазах, как только заметил, как она смотрит на своего спящего мужа в том частном самолёте. Дело уже не только в том мужчине, за которого она вышла замуж.
Теперь она любила и его тоже. Она любила Сайримна.
Похоже, для неё не имело значения, каким злобным сукиным сыном он был, скольких людей он убил. Он каким-то образом всё равно завладел её сердцем, и теперь она любила их обоих — прежнюю версию Дигойза Ревика и новую. Поэтому она его похитила. Поэтому она рисковала ими всеми. Поэтому она рисковала войной — настоящей войной.
Дигойз, конечно, тоже хотел, чтобы она была с ним.
Он сделал всё, что было в его силах, чтобы усилить эту связь между ними, чтобы всячески нарастить эту связь за те шесть месяцев, что она пробыла с ним и его «Восстанием». Он хотел, чтобы она сражалась бок о бок с ним, помогла ему завладеть миром.