И я весело сказал ей, что если она согласна взять меня такого, как я есть — лентяя и
эгоиста, — я на ней женюсь. И я был доволен и даже горд, меня согревало сознание
доброго дела и мужество, которое я неожиданно в себе обнаружил. Я сказал Чилии: — Я
научу тебя французскому.
А она в ответ только улыбнулась мне глазами, тесно прижавшись к моей руке.
2
В те времена я считал себя человеком порядочным и еще раз предупредил Чилию о
том, что я беден. Я сказал, что едва свожу концы с концами и не имею постоянного
заработка. Работал я в школе, где был почасовым преподавателем французского языка. И в
один прекрасный день я еще добавил, что, если она хочет как-то устроить свою жизнь, ей
надо поискать другого. Нахмурившись, Чилия сказала, что она может работать, как
раньше. «Ты прекрасно знаешь, что я этого не хочу», — проворчал я. И мы поженились.
Моя жизнь мало в чем изменилась. Чилия и раньше бывала у меня вечерами. И
любовь для нас тоже не была новостью. Мы сняли две комнатки, тесно заставленные
мебелью. В спальне было большое окно, у которого мы поставили мой стол с книгами.
А вот Чилия — Чилия стала другой. Честно говоря, я все время боялся, что, как
только я на ней женюсь, в ней тут же проступит та вульгарность и неряшливость, которые, как мне казалось, она должна была унаследовать от матери. Но нет — она была подтянута
и тактична, не в пример мне.
Чилия была всегда свежа, опрятна, и даже в том, как она накрывала для меня на
кухне скудный стол, чувствовались сердечность и заботливость, ими так и веяло от ее рук
и ее улыбки. Да, если что у нее изменилось, так это улыбка. Это была уже не робкая и
лукавая улыбка продавщицы, удравшей из-за прилавка, это было трепетное цветение