Помню, как в тот день, когда
поезд уносил менявПариж,ядумал,вкакойнемыслимый,ужасныйи
абсолютнобессмысленныйтупикзашламояжизнь,когдамне,всемирно
известному человеку, приходится тайком бежать из Англии, чтобыизбавиться
от дружбы, совершенно губительной дляменякаквморальном,такив
интеллектуальном отношении; причемтот,откоторогоябежал,былне
какое-то исчадие помойных ям или зловонных трущоб, возникшее срединаси
ворвавшееся в мою жизнь, это был ты, юноша моего круга, которыйучилсяв
том же оксфордском колледже, что и я, постоянный гостьвмоемдоме.Ко
мне, как всегда, полетели телеграммы, полные раскаяния; янеобращална
них внимания. Наконец, ты стал угрожать мне, что, если янесоглашусьс
тобой повидаться, ты ни при каких обстоятельствах не согласишься уехатьв
Египет. Ты знал, что с твоего ведома исогласияяпросилтвоюматушку
отослать тебя из Англии в Египет, подальше от пагубной длятебяжизнив
Лондоне. Я знал, что если тынеуедешь,этобудетдлянееужасающим
разочарованием, ради нее я согласился встретиться с тобой иподвлиянием
сильного чувства, о котором даже ты, наверно, несмогпозабыть,простил
тебе всепрошлое,хотянесказалнисловаобудущем.Помню,как,
возвратившись в Лондон на следующий день,ясиделусебявкабинете,
грустно и сосредоточенно пытаясь решить для себя-действительнолиты
такой, как казалось, вправду ли ты так чудовищно испорчен, такбеспощадно
губителен и для окружающих и для самого себя, так пагубно влияешь дажена
случайных знакомых, не говоря о друзьях. Целую неделю я думалобэтоми
сомневался - не слишком ли я несправедлив к тебе, не ошибаюсь ли я в своей
оценке? Но в конце недели мне вручают письмо от твоей матери. Все чувства,
испытанные мной, были выражены в этом письме. В нем она говорилаотвоем
слепом и преувеличенном тщеславии, из-за которого ты презирал свою семью и
называл своего старшего брата,этуcandidissimaanima[чистейшаядуша
(лат.)], филистером, рассказывала о твоей вспыльчивости, из-за которой она
бояласьговоритьстобойожизни,отойжизни,которую,какона
чувствовала и знала, тыведешь,отвоемотношениикденежнымделам,
огорчавшим еепомногимпричинам,отом,кактыдеградировал,как
изменился.Она,разумеется,понимала,чтотыотягощенужасной
наследственностьюиоткровеннопризнаваласьвэтом,признаваласьв
отчаянии. "Из всех моих детей, - писала она о тебе, - он одинунаследовал
роковой темперамент Дугласов". Вконцеонаписала,чтосчитаетсвоим
долгом заявить, что наша дружба с тобой, по ее мнению,настолькораздула
твое тщеславие, чтосталаисточникомвсехтвоихдурныхпоступков,и
настойчиво просила меня не встречаться с тобой за границей.Ятотчасже
ответил ей, что согласен с каждым ее словом.