– Ты… да как ты?!
Ничего не понимая, Сунил перекидывает взгляд на Ману, застывшего возле окна, но тот уже сдвинулся с места. Секунда, вспышка в воздухе – уже несётся прямо на Сунила вместе с жуткой тенью…
– Стой, – приказывает хозяин.
И слуга замирает с уже поднесённой к горлу Сунила раскрытой ладонью, объятой пламенем.
– Мой господин? – косится тот назад.
Но ему не отвечают. Презрительно искривившиеся губы кровопийцы смягчаются, но почему-то он держится за своё горло. Сидит, прислонившись к спинке кровати и подогнув ногу, дышит медленно и глубоко. А Ману вновь переводит взгляд на Сунила.
– Так ты извращенец?
– В… в смысле?
– А то не понимаешь?! – слуга склоняет голову набок. – Знаешь почему, хозяин пьёт кровь только у мужчин? Потому что его тошнит, когда кто-то смеет возбуждаться! Но время от времени появляются подобные тебе мерзкие твари…
– Подожди… Разве это… не его сила? Ведь не мог же я... в смысле, я думал…
– Думал что?!
В это невозможно поверить. Просто немыслимо. Неужели Ману хочет сказать, что это вот состояние Сунила – не вина его хозяина? А он просто взял и сам возбудился от вида какого-то бесцветного парня на пару лет младше себя и на десяток килограмм легче?
– Убирайся и больше никогда…
– Ману.
Слуга осекается и вздрагивает, будто его стегнули хлыстом. Очень медленно снова скашивает взгляд на своего господина. И быстро опускает руку, жара от огня на которой Сунил почему-то так и не почувствовал.
– Выйди, – звучит приказ. В нём уже меньше недовольства и больше льда.
Похоже, зря слуга так разговорился и сегодня его ждёт наказание. Но что же делать? Сунилу тоже придётся уйти?.. Но накинуть рубашку обратно не так-то легко, когда она смялась и намертво врезалась в руки вместе с жилетом. Довольно глупое чувство. Стыдно, что его разгадали, и что сам не может обратно одеться и лишь глупо дёргает плечами. Да и пристальный взгляд потемневших глаз на бледном лице он выдержать больше не в силах.
Ману выходит. Но легче от этого не становится.
– Как тебя зовут?
Внезапный вопрос. С чего вдруг? Разве бесцветному кровопийце не противен один только вид возжелавшего его человека? А если ещё и тошнит от его крови…
– Сунил.
– Сунил…
Странно он произносит его имя. Подняв взгляд, Сунил замечает пальцы, коснувшиеся измазанных в крови губ. Но вот красноглазый уже поднимается на колени, упирается в пол руками и, мягко переступив, тянется к нему. Его лицо снова так близко. Кажется, втягивает носом воздух. Нюхает? И вдруг приближается ещё сильнее, но чуть поворачивает голову – и в ухо неожиданно проникает обжигающее:
– Ты должен помочь мне.
– Ч-чем?
Сунил еле дышит. Его короткие волосы мягко покалывают скулу. Пахнет от потомка демонов одуряюще хорошо. Не цветами и не травами, а раскалённым металлом. Мысли путаются… Ведь не может же такого быть, чтобы он?..
– Это ты виноват… Вот почему я…
Его голос прерывается, тяжёлое дыхание отдаётся отзвуком где-то внутри, вытаскивая на поверхность неведомого ранее зверя. Сунил готов растерзать это прогнувшееся в пояснице и почти прижавшееся к нему тело. Но крохи разума заставляют держаться, терпеть, не шевелиться.
– Нет… не могу… – обжигает ухо.
И в плечо вновь впиваются зубы, но тут же отпускают, Сунил слышит судорожный глоток и что-то вроде стона сквозь сжатые губы. Но разве его не тошнит?! Нет, не похоже. Вроде бы даже наоборот. Он словно борется с собой, но сам же себе уступает. Вот снова кусает. И тут же упирается в плечо горячим лбом. Похоже на лихорадку… И вдруг придвигается ближе, прижимается… и Сунил чувствует, что в просторных шароварах этого парня тоже пылает огонь. Впрочем, как и у него самого. Бедро обжигает сквозь мягкую ткань. И тогда он сам тянется к бледному плечу, легко касается губами. И чувствует пробежавшую под фарфоровой кожей дрожь.
Это похоже на жестокую пытку. На бредовый сон сумасшедшего. На изысканный кошмар.
– Ну же!
Это приказ.
– Руки… – выдыхает Сунил.
Его тут же обнимают, за спиной раздаётся резкий треск. И он снова свободен. И наконец-то может прижать к себе это хрупкое тело и почувствовать, что под тонкой кожей не только кости, но и упругие мышцы. И простое прикосновение заставляет его самого издать странный гортанный звук. Оттолкнуться, подмять неожиданного податливого кровопийцу, оставить укус на его ключице, спуститься ниже, нащупать напряжённую плоть, сжать в руке, утонуть в глубоком вздохе и вновь широко раскрывшихся алых глазах. Увидеть в них отражение своего желания.
И устыдиться.
Верно, это его желание. Видимо, оно передалось кровопийце через кровь. Какая неожиданная… слабость. И уязвимость. И нет никаких преград, чтобы воспользоваться ею – сейчас Сунилу можно всё. Даже стащить эти безразмерные шаровары, под которыми нет абсолютно ничего, кроме раскалённой и ароматной кожи. Он может даже развести эти совсем не женские, слишком худые и угловатые, но почему-то кажущиеся просто прекрасными ноги. Может покрыть поцелуями чувствительные бёдра, наслаждаясь дрожью, всё усиливающейся внутри его жертвы.
Но он должен остановиться. Его попросили помочь, а не насиловать.
И тогда Сунил отстраняется. И уже двумя руками обхватывает небольшой, но ровный и удивительно приятный на ощупь член. Сжимает сильно. Ускоряет темп. Заставляет излиться – обильно, забрызгивая всё вокруг белесой росой.
Но напряжение не спадает. Тёмные губы искривляются, ноги раздвигаются – его словно бы приглашают… Такой соблазн! Но он не может! Не имеет права! Иначе и правда станет жадной и безжалостной тварью. И пусть собственный член уже неистово ноет и грозит взорваться, Сунил поднимает так и не назвавшего своё имя потомка демонов, усаживает к себе спиной, обхватывает ногами и вновь берётся за аккуратный, исходящий прозрачной смазкой член. И снова помогает ему кончить. А потом ещё. И ещё. Пока, наконец, тот, измученный и полностью опустошённый, не расслабляется полностью.
Сунил и сам засыпает. Прошлую ночь он лишь придремнул немного стоя, а в мастерской ему так поспать и не дали. Так что силы покинули его уже очень давно.
***
– Какого демона?!
Первое, что он видит, открыв глаза – перекошенное злобой лицо Ману. Взгляд слуги прикован к плечу хозяина особняка, всё ещё дремлющего в руках Сунила. И это плечо синего цвета. Кажется, не надо было так сильно его целовать…
– Эм-м… мы…
– Не мычи! – очень громким шёпотом восклицает Ману. – Там у ворот отираются какие-то типы и спрашивают какого-то Райлаша! Это ты, что ли?!
– Ну, я…
Даже если тело уже проснулось, а разум ещё протестует – собраться с мыслями довольно сложно. Особенно – если делать этого совсем не хочется. Но существо в объятиях уже сонно шлёпает губами и поджимает колени, пытаясь перевернуться на другой бок… И Сунил вдруг обнаруживает, что совершенно не чувствует правую ногу. Точнее, почти… а, нет, вот уже пошло покалывание… Закусив губу и вновь подняв взгляд на нависшее сверху смуглое миловидное лицо, застывшее в маске крайнего раздражения и возмущения, вздыхает. Пожимает плечами.
– Ну что я могу сказать? Значит, за мной следили…
– Следили? Кто? Зачем?
– Ну я же вчера говорил… что должен кучу денег…
– И ты привёл их сюда?!
Кажется, слуга готов взорваться. И тут в диалог вклинивается вялый, но не менее раздражённый голос:
– Благословенный Варуна... заткнитесь оба!
Хозяин особняка садится, немного озадаченно оглядывается на Сунила и опускает взгляд ниже, рывком переводит на себя – и опять на него. Небольшие, но выразительные глаза открываются шире, а чёрные зрачки стремительно расширяются. И Сунил обнаруживает, что красная радужка у этого существа не совсем однотонная, в ней какие-то тёмные вкрапления, словно осыпавшаяся чёрная стружка. А кожа, хоть и бледная, в солнечном свете кажется розоватой.
Солнечном свете… Это же сколько уже времени-то?!
– Ты!..