Он любовался каменным ангелом, когда услышал женский голос, читающий что-то знакомое. Листопад прислушался, прекратив мысленную зарисовку выбранного объекта. Затем пожал плечами. Если кому-то хочется чудачеств, то что ему за дело до этого.
Дождь как назло усиливался, и его собственный ветер уже устал отбиваться от моросящих капель. Листопад задумался, поймав отличный мысленный кадр. Вот оно: если зарисовать ангела и захватить кусочек старой, изъеденной ржавчиной ограды, то получится то, что нужно. Голос снова отвлёк. Слов Листопад не различил, но тембр и интонация разом заставили мужчину вздрогнуть. В женском голосе буквально кипела страсть и страдание. Неожиданно мужчина поймал себя на том, что то и дело отвлекается, и прислушивается, и даже различает слова. Одинокий голос на кладбище читал отрывок из пьесы Шекспира. Любопытство взыграло в крови Листопада. Он снова поймал себя на том, что повторяет слова:
- Я потерял себя, и я не тут.
Ромео нет, Ромео не найдут.
Задумка наброска ускользала. Мешали собственные мысли, которые вдруг всполошились и сбились в кучу. Он что-то услышал в женском голосе, что-то такое, что заставило затрепетать. Рисунок оказался забыт. Он немедленно должен разыскать ту, что так увлечённо читает Шекспира.
Незнакомка стояла возле плакучей ивы и держалась за ствол, точно за ладонь лучшего друга. Она была тонкой, невысокой и ужасающе яркой в своей длинной красной куртке, точно раздражающее пятно, непонятным образом попавшее в обитель вечного покоя. Фиолетовый рюкзак лежал на скамейке, рядом с ним книжка, которая уже намокла, а незнакомка, стоящая под ивой, всё читала Шекспира.
Листопад не понял, как присел на скамейку, заслушался, ожидая, когда же незнакомка обернётся. Мужчине вдруг стало важно увидеть её лицо.
- Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,
Беду - бедой и хворью лечат хворь.
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Лицо Сони предстало на миг перед ним, её улыбка, неверие в синих, как анютины глазки, глазах, когда Листопад протянул девушке драгоценную брошь с изумрудом, что получил в награду за верную службу. Давнишнее воспоминание - и в груди мужчины вспыхнула застарелая боль.
Внезапно монолог оборвался, незнакомка обернулась, словно что-то почувствовала. Она была молода, но черты лица заострились, в глазах плескалась боль, мука и отчаяние. Девушка тяжело дышала. Бледная, растерянная и изумлённая. Не сразу Листопад сообразил, что она обращается к нему.
- И долго, - запыхавшись, с укоризной произнесла девушка, - ты сидишь здесь и слушаешь?
- Что? - вскочил Листопад. - Ты что, видишь меня?! - воскликнул он, прекрасно зная, что смертным не дано видеть его. А она ведь обращалась именно к нему.
- Как свои пять пальцев,- сказала девушка и улыбнулась, затем побледнела и села у подножия ивы.
- Тебе плохо? Могу я тебе чем-то помочь?
- Не надо. Сейчас полегчает. Я просто переутомилась, - сказала она. Попыталась подняться и чуть не упала, но Листопад вовремя подхватил её и на руках донёс до скамейки, затем посадил и ужасно разволновался, понимая, что ему нравится её голос. Она отпила воды, достав бутылку из рюкзака.
- Я - Яна,- сказала она. - А ты кто такой, разодетый, точно прекрасный принц из девичьих фантазий? И что ты за дурацкий вопрос мне задал, а?
... Она зевнула и на мгновение закрыла глаза. Мужчина исчез. Только прокрякало напоминание о полудне, поставленное на телефоне. Яна открыла глаза и мысленно сказала сама себе: "Ну вот и познакомились, моя разгулявшаяся и больная фантазия. Вот так и сходят с ума", - добавила девушка и встала, чтобы поспешить к воротам, до того как пунктуальные и соблюдающие все правила охранники направятся к ней. Не хватало только, чтобы они заподозрили, насколько сильно она ослабла. Тогда бы в известность поставили родителей, и долгие прогулки Яны сразу же превратятся в ещё одну её несбыточную мечту.
Капельница - и снова девушку потянуло в сон. Глаза слипались, но мысли Стрельцовой всё возвращались к встрече на кладбище. Неужели её болезнь способна вызывать у неё фантазии? Ведь подобных молодых людей просто не бывает. Взять хотя бы его костюм: этот старинный камзол, штаны, заправленные в высокие чёрные сапоги. А волосы мужчины были такими яркими, как все краски осени, разделенные на пряди. Что уже говорить об его лице? "Хм, - подумала Яна, погружаясь в сон, - мне стоит забыть его, а то кто знает, к чему могут привести подобные выдумки?"
Весь день Листопаду не давала покоя Яна, та странная, ярко одетая девушка, которую он повстречал на кладбище. Ее голос, её глаза... То, с каким шквалом эмоций, с искренностью переживаемых чувств на лице она вкладывала в свой монолог - это было потрясающе! Снова, сбивая с мыслей, ему вспомнилась Соня, и сердце в груди мужчины сжалось, болезненно сжалось.
Листопад делал набросок на холсте, рисуя фигуру ангела, затем взялся за ограду, вспоминая увиденный затейливый узор, в резьбе которого угадывался опыт и кузнечное мастерство. Затем вздохнул. Из головы не выходила Яна. Интересно, почему?
Он, сам того не замечая, стал тихонько нашёптывать отрывки из пьес Шекспира. Смеркалось, Листопад вытер вспотевший лоб ладонью, понимая, что ужасно проголодался и испытывает жажду. Хотелось чая. Он критическим образом осмотрел свою работу и, хмурясь, закрыл её полотном, затем спрятал в углу за шторой. Получалось не совсем то, на что он рассчитывал. Задумавшись, Листопад отправился к камину, чтобы поставить на огонь чайник, и по пути мужчина внезапно понял, что в его мыслях крепко засела совсем другая картина: там была Яна, раскидистая ива и старое, ничем не примечательное надгробие. Листопад вздохнул с облегчением, признавая: как бы там ни было, но он должен всё это нарисовать, иначе не будет ему покоя.
На балу Листопад машинально кружился в вальсе с королевой, отклонял приглашения фрейлин и был непривычно задумчив, чем вызвал шутливые замечания свой госпожи. Листопад же только кивал головой и улыбался, а в его мыслях то и дело появлялась Яна. Её голос, который он никак не мог позабыть.